Ричард Радгли (Richard Rudgley) — британский писатель, историк и антрополог (Оксфорд), автор нескольких книг об интоксикантах в европейской культуре, о культуре и обществах Каменного века и о современном язычестве. Создатель цикла программ «Варвары» на канале History, «Потерянные цивилизации Каменного века» на британском Channel 4, автор документальных фильмов для Discovery. Язычник германо-скандинавской традиции.
«Глядя на небо, посвященный в Божественное человек увидит синий плащ Бога Одина, в котором сияют отверстия-звезды»[1].
Когда Джеф Арнольд из издательства «PRAV Publishing» предложил мне написать это предисловие, я сразу же и с большим удовольствием согласился, потому что настоящая работа имеет большое значение в своей области по ряду причин. Первая из них — это более углубленная экспозиция и знакомство англоязычного мира с выдающимся русским языческим мыслителем. А также с захватывающим материалом о возрождении славянского язычества в позднесовестской и постсоветской России, с которым большинство читателей, скорее всего не знакомы, как и я до прочтения этой книги.
Askr Svarte (Евгений Нечкасов) также проводит основательную и разностороннюю критику современного западного (преимущественно Западной Европы и Северной Америки) понимания (или не понимания) неоязычества и его аутентичных форм. Эта книга, безусловно, является важной вехой в установлении духовной совместимости между неоязычеством и традиционализмом[2].
Polemos: Война Идей
Позвольте начать с ключевого тезиса данной книги, который отсылает нас к максиме Гераклита: «Война (Polemos) есть отец всех вещей». Askr Svarte трактует эту фразу так, что война существует в сердце и уме, то есть это одновременно и духовная, священная война, и метаполитическая интеллектуальная битва.
Трансформирующая сила идей включает в себя стратегии перекройки интеллектуального и духовного небосвода. В этом отношении данная книга показывает, как язычество воспринимается изнутри неоязычествого движения, и как его видят сторонние носители различных мировоззрений, будь то секулярное, религиозное и спиритуалистическое. Это также многомерная полемика с оппонентами на духовном, метаполитическом и интеллектуальном уровнях. Таким образом, этот процесс оказывается не только деструктивным, но и настолько же конструктивным. Следовательно, Полемика[3]. Сам автор духовно ориентируется на Северную Традицию (германское неоязычество), в частности он практикующий Одинист, последователь северного Бога Одина (Водана, Вотана)[4]. Будучи Богом войны, магии, изменчивости и слов, Один весьма удачно подходит как ролевая модель для вовлечения в стратегии и тактики войны идей. Стивен МакНаллен (Stephen McNallen), основатель Asatru Folk Assembly (ранее Asatru Free Assembly), одной из самых выдающихся неоязыческих организаций-долгожителей в США, так писал о последователях Одина: «в военной сфере они тяготеют к военной разведке и тайным операциям любого рода»[5].
Читателей ждет открытие, за что сражается автор. Они узнают, кто является его братьями по оружию, и каких павших воинов прошлого он взывает из иного мира[6]. И кто является его врагами в этой войне идей.
В обычной речи часто отмечают, что идущая война слов и идей — это столкновение несовместимых мировоззрений ради доминирования посредством медиа, пропаганды («сердца и умы») и других средств[7]. Многие из социальных и идеологических сил, таких как христианство, ислам и секуляризм, конечно же, драматически превосходят неоязычество в политической власти и количестве как активных, так и пассивных сторонников; у них есть свои идеологические армии. Язычество часто искажается посторонними наблюдателями и ложно ассоциируется с контркультурой (хиппи, black metal и т. д.) либо проявлением сатанизма. Такие фабрикации в значительной степени основываются на действиях и текстах так называемых New Age-«язычников». Они являются эмическими и этическими карикатурами[8] на неоязычество и, вкупе с сильным демографическим присутствием, создают весомые проблемы. Тем не менее, на горизонте этой битвы ещё нет зарниц поражения. Если мы перенесем теорию поколений войн (от войны первого поколения до войны пятого поколения) в сферу метаполитики и войны идей, то увидим, что четвертое и пятое поколение войны не требует численного превосходства чтобы быть высокоэффективным.
Также нельзя забывать, что философы Греции и Рима, со времен Гераклита и до неоплатоников, почти все без исключения были язычниками. И что христианская или исламская теология были бы слабее без опоры на интеллектуальные и духовные традиции античного язычества. Языческие основания в языке и истории лежат гораздо глубже, чем авраамические религии. Да, христиане и прочие разграбили арсенал древних язычников, но все же он является неисчерпаемым рогом изобилия всех видов оружия, которым могут пользоваться неоязычники в этой войне идей.
Уже появился ряд серьезных мыслителей-неоязычников и традиционалистов, ориентированных на метаполитические и теологические стратегии; и «Polemos: The Dawn of Pagan Traditionalism» как раз опирается на труды Алена де Бенуа, ведущую фигуру французских Новых Правых; на французского традиционалиста Доминика Веннера; на русского философа Александра Дугина; американского философа Коллина Клири и Юлиуса Эволу в том числе. Эвола, оказавший, наверное, решающее влияние на автора, был одним из отцов-основателей Традиционализма, современной школы мысли, ориентированной на восстановление вечной философии, но без поверхностного примитивизма, с которым неоязычество часто ассоциируется.
Враги внутри неоязыческого движения
Со времен неоязыческого возрождения в XIX веке, множество внешних и косвенных элементов (теософизм, каббала, фаустианские гримуары, йога, телема, викка, и т. д.) были использованы для расширения знания о верованиях и практиках древних язычников. Следуя за Эволой, Askr Svarte проводит глубинную критику, чтобы отсеять те элементы, которые он считает лишними. Эвола был крайне критичен к множеству видных фигур неоязыческого движения, включая Гвидо фон Листа (отца неоязыческой рунософии) и его последователей, чье учение и использование символов он суммарно охарактеризовал как: «без корней или связей с подлинной традицией, замешанное на персональных идиосинкразиях всех сортов»[9]. Аналогичный скептицизм он выражал и относительно претензий современного сторонника колдовства Геральда Гарднера (основателя современной викки) на древность и подлинность традиций его ковенов[10].
И все же Эвола, несмотря на свойственный ему едкий подход к большинству оккультистов, по какой-то причине относился к Алистеру Кроули с меньшим пренебрежением; несмотря на то, что Кроули и его учение телемы являются ярыми антагонистами традиционализма в духе барона. Это особенно важно, когда мы размышляем о языческом традиционализме, так как Кроули, по ряду причин, нельзя считать ни подлинным язычником, ни традиционалистом. Тем не менее, влияние Кроули на англо-американское неоязычество очень сильно[11]. Его следы так же можно распознать и в Северной Традиции, в таких противоречивых неоязыческих субкультурах как Рёккатру, Турсатру и всевозможных почитателей Локи. Все они отходят от исторического язычества в том факте, что в древности никогда не существовало культов этих существ и фигур.
На метаполитическом и политическом уровне автор также оспаривает как идею универсализма, так и «белого превосходства» внутри неоязыческого движения. Согласно определениям французского мыслителя Гийома Фая, первое (универсализм) можно охарактеризовать как «этномазохизм» [12], а второе как «этносадизм». Две эти идеологии не только несовместимы друг с другом, но и с тем многополярным мировоззрением, которое защищает Askr Svarte. Согласно его взглядам, существует именно столько язычеств, сколько есть различных этнических групп, и не может быть никакого универсального либо одного доминирующего язычества.
Война против реальности
Последнее, но от того не менее важное, — это то, что есть ещё один уровень противостояния, возможно самый важный из всех, который затрагивает не только язычество и традиционализм, но и любую духовную традицию. Не будет чрезмерно драматичным охарактеризовать его как «финальный конфликт» — Последние Дни, кульминацию Кали-юги, Рагнарёка. Это война против реальности. Стремительное и драматическое развитие технологий включает в себя не только изменение биологической целостности человека (биороботы, трансгуманизм[13], и т. д.), но и другой постмодернистский проект — виртуальную реальность. Настолько всеобъемлющую, что она стремится заменить саму реальность посредством адской алхимии, через которую культ материи выводит свое господство на более высокий уровень, а именно в сферу воображения[14]. Примитивная кажимость стремится переопределить область Воображаемого. Геополитический конфликт отныне дополняется войной за сферу Воображения, где география симулякров вступает в борьбу с сакральной географией: горизонтальная отравляющая ризома против вертикальной Axis Mundi[15].И здесь нет вопроса, на какой стороне выступает Askr Svarte в этом духовном конфликте, он пишет: «Там, где инициатический путь достигает своей кульминации, где заканчивается язык народа и традиция-язык, где наступает Божественное Безмолвие – о достижении этого состояния можно говорить как о посвящении в Единое. За пределами имен и форм, за рамками языков и выразимого. Это – верхний полюс Сакральной вертикали, оси мироздания…»
Сноски:
[1] Svarte A. «Polemos. Языческий традиционализм», том I.
[2] Здесь «Традиционализм» стоит понимать не в конвенциональном значении, но как школу эзотерической мысли, появившуюся в XX веке, и связанную с такими именами, как Рене Генон, Юлиус Эвола и, в последнее время, с Александром Дугиным. Влияние каждого из них можно найти в книге автора.
[3] Это не должно удивлять, так как слово «полемика» как раз происходит от греческого polemos.
[4] Для более близкого знакомства с его идеями, см.: Askr Svarte, Gap: At the Left Hand of Odin (Fall of Man, 2019).
[5] Stephen A. McNallen, Thunder from the North: The Way of the Teutonic Warrior (Nevada City: Asatru Folk Assembly, 1993), p. 8.
[6] Эйнхерии, павшие воины, которых Валькирии собирают на поле битвы и уносят в Вальгаллу, чертоги Одина.
[7] Здесь кроется ещё один уровень этого конфликта. Более подробно см.: «Оккультная война» (Тотенбург, 2018) и тринадцатую главу Юлиуса Эволы в книге «Люди и руины».
[8] Порождают альтернативные ошибочные интерпретации как внутри своей группы, так и для внешнего наблюдателя. – прим. перев.
[9] Julius Evola, Notes on the Third Reich (trans. E. Christian Kopff; London: Arktos 2013), p. 66.
[10] See Julius Evola, The Witches’ Coven (trans. Sergio Knipe, ed. John B. Morgan) in The Initiate: Journal of Traditional Studies #2 (Fall 2010). Эта статья Эволы основана на его встрече с Геральдом Гарднером в Риме, в конце 1960-х, когда последний навестил его. Забавно, что Эвола отмечает, что его гость нес книги в сумке, которую обычно используют домохозяйки, что, видимо, оскорбило его гипермаскулинность. Гарднер же в прошлом был членом Ordo Templis Orientis (O.T.O), оккультной организации, возглавляемой Алистером Кроули. И предполагается, что Кроули принял непосредственное участие в создании документов для современного ведьмовского культа Гарднера.
[11] Особенно примечательным примером являются оккультные связи между Current 93 (термин относится к магической энергии, исходящей из кроулианской религии Телемы, где число 93 выводится из изопсефий из ключевых отрывков в его «Книге Закона») и Рунной Гильдией, основанной Эдредом Торссонсом (Стивен Флауэрс), чей лозунг «Reyn til Runa» («Ищите тайны!») также добавляется к «93» в соответствии с рунической нумерологией, сформулированной им самим. См. Подробнее:. For Edred Thorsson «Runa and the Rune-Gild» в издании Троя Саусгейта «Runemasters: Mystics and Teachers of the Heathen North» (Black Front Press, 2018). Также следует указать, что вышеупомянутый неоязыческий мыслитель Коллин Клири является членом Рунной Гильдии.
[12] Фай определяет этот термин как «мазохистскую тенденцию обвинять и обесценивать свою этническую группу». См.: «Metapolitical Dictionary» in «Why We Fight: Manifesto of the European Resistance» (trans. Michael O’Meara; London: Arktos, 2011).
[13] В поздней стадии постмодернистского либерализма, буквальная целостность субъекта, — индивида, — более не является «священной ценностью» и процесс дивидуации (расщепления индивида – прим. перев.) противопоставляется холистической индвидуации Традиции.
[14] Подробнее об инстанции Воображения см.: Henry Corbin, «Mundus Imaginalis, or the Imaginary and the Imaginal» (Ipswich: Golgonooza Press, 1976).
[15] См.: Richard Rudgley, «The Polar Tradition: Ancient Myth, Boreal Geography and Modern Metapolitics», Journal of Eurasian Affairs 4:1 (Moscow: International Eurasian Movement, 2016), p. 117-122.
