- Обзор Германского Антропогенеза
Что есть человеческая природа? Возможно, это самый важный философский вопрос, поскольку сама философия однозначно человечна и философские «проблемы» применимы только к человеческим существам. Все великие философы имеют прямые или косвенные ответы на этот вопрос.
Но философы были не первыми, кто поднял этот вопрос и ответил на него. Первоначально вопрос рассматривался в мифическом антропогенезе: о сущности происхождения человечества. Практически каждая древняя мифологическая система, которая дошла до нас, включает в себя повествование о сотворении человека. Встроенные в этих историях иногда очевидные, а иногда и не столь очевидные комментарии относятся к человеческой сущности. Тем не менее, эти комментарии в некоторой степени отличаются, что отражено в естественных различиях между человеческими подгруппами и их взглядами на самих себя.
Существуют два основных источника о древнем Северном Европейском (т. е. германском) антропогенезе: Старшая Эдда и Младшая Эдда. Старшая Эдда сохранилась в Codex Regius[1], который, как полагают, был написан во второй половине тринадцатого века. Младшая Эдда, как полагают, была написана Снорри Стурлусоном в первой половине того же столетия. Антропогенез имеет некоторые различия в каждой из них, но они, тем не менее, рассказывают общую историю – ту, которая предлагает нам бесценный инструмент, с помощью которого мы можем понять природу западного человека. Не буду спорить, миф, рассказанный Эддами, говорит, что природа эта некогда была славной и трагической.
Мы начнем in medias res[2], после вступления в бытие самого мира состоящего из огня и льда, и после, с того момента, как Один и два его брата убили гигантского Имира и создали из него новый мир в соответствии с собственным замыслом. Прогуливаясь вдоль берега моря, Один и его спутники обнаружили два дерева: Ask (ясень) и Embla (возможно означает вяз; Холландер переводит его как «виноград»[1]). Они превращают первое в мужчину, второе — в женщину. Но как они это делают – и кто делает работу – дается по-разному в двух Эддах.
Во-первых, посмотрим соответствия в Старшей Эдде:
|
17. Unz þrír kvámu ór því liði öflgir ok ástkir æsir at húsi, fundu á landi lítt megandi Ask ok Emblu örlöglausa.
18. Önd þau né áttu, óð þau né höfðu, lá né læti né litu góða; önd gaf Óðinn, óð gaf Hænir, lá gaf Lóðurr ok litu góða. [2] |
17. И трое пришло из этого рода асов благих и могучих к морю, бессильных увидели на берегу Аска и Эмблу, судьбы не имевших.
18. Они не дышали, в них не было духа, румянца на лицах, тепла и голоса; дал Один дыханье, а Хёнир — дух, а Лодур — тепло и лицам румянец[3]. |
В Младшей Эдде отличаются не только дары Ясеню и Вязу, но и сами имена богов. В данном случае к Одину присоединяются не Хенир и Лодур, а Вили и Ве, которые явно определены как его братья. Так же, как и ранее, Один дарует önd (жизненное дыхание), но также и lif (жизнь). (Они связаны между собой, как мы увидим далее). Вили дарует vit (ум или понимание) и hræring (чувства [3]). И, наконец, Ве дает ásjónu (форму), mál (речь или язык), heyrn (слух), и sjón (зрение). Кроме того, следует отметить, что в младшей Эдде боги щедро обеспечивают этих вновь созданных людей одеждой и дают им эти имена [4]. Все человеческие народы, живущие на Мидгарде, как говорят, происходят от этих двух существ.
В следующей таблице приведены различия между этими двумя текстами:
|
Старшая Эдда:
Один дает önd Хенир дает óðr Лодур дает lá и litu góða |
Младшая Эдда:
Один дает önd и líf Вили дает vit и hræring Ве дает ásjónu, mál, heyrn, и sjón |
У меня сложилось впечатление, что даже те, кто придерживаются Асатру, склонны рассматривать историю Аска и Эмблу как «причудливую»: устаревшую, ложную теорию о происхождении человека. Но миф не претендует на буквальную истину, и я предполагаю, что мои читатели не хотят, чтобы я приводил аргумент, что миф не является в первую очередь приспособлением для «объяснения» физической Вселенной (или, другими словами, «донаучным»)[5]. Нашим основным интересом в истории Аска и Эмбла является то, что он передает идею о человеческой природе в целом, и конкретно о западном человеке.
Когда я был маленьким, люди говорили мне, что я произошел от обезьяны. Мне это не очень нравилось, так как я считаю, что обезьяны довольно мерзкие существа. Каково было бы расти, думая, что наши предки произошли от деревьев? Каково это чувствовать родство с деревьями? Начнем с того, деревья гораздо более благородные существа, чем обезьяны. Они бывают очень древними. Они произрастают из земли, и, будучи хтоническими – все же тянутся к небу, как будто пытаясь спастись от земли. Как мы увидим, это небольшой, но важный момент. Сразу после повествующей истории о том, как ясень был превращен в человека, Старшая Эдда рассказывает нам об Иггдрасиле, Мировом Ясене. Это неотвратимо отсылает нас микрокосму-макрокосму (по крайней мере, в случае мужчин!). Это мой позвоночник – столб Мирового Древа или наоборот? Существуют ли девять миров вокруг меня, какие есть вокруг Иггдрасиля? Никто не может ответить, но, думаю, что речь идет о чакрах Кундалини йоги — на которые Эдред Торссон (в работах «Futhark», «Runelore» и других) намекает как бы в завуалированной форме, и как делает Эвола, когда пишет об алхимии в Герметической традиции. Но это тема для другого эссе…
Теперь, однако, мы должны обратиться к более тщательному изучению имен и природы богов, которые наделяют этими подарками Аска и Эмблу, и самого характера этих подарков. И мы начнем с материалов из Старшей Эдды.
- Антропогенез Старшей Эдды
Имя Ódhinn (Один) связано с óðr (ódhr) – который, как ни странно, является даром Хенира, не Одина (подробнее об этом в данный момент). Подарок Одина Аску и Эмбле – это önd, что означает «дыхание». «Жизненное дыхание», однако, может быть лучшим переводом, так как önd, по всей видимости, означает гораздо больше, чем просто дыхание. Оно ассоциируется – в этом контексте, по крайней мере – с принципом жизни и движения в непосредственной близости от греческой концепции ψυχή («психе» или «психика»). Это безусловно имеет смысл, что Один даровал его Аску и Эмблу. Будучи верховным Богом, он имеет право давать или отнимать саму жизнь. Кроме того, имя «Wōðanaz» в конечном итоге является производным от индоевропейского корня «wet-», что означает «дуновение» или «вдохновение».
Этимология имени Хенир очень неопределенная, так что сейчас давайте поговорим только о его даре. Ódhr, как и Один, происходит от германского корня «wōþ-», который в свою очередь, имеет свое происхождение от индоевропейского вышеупомянутого корня «wet—». В древнескандинавском написании есть два слова óðr. Одно из них является прилагательным, означающим «безрассудный», «яростный» или «неистовый»; другое является существительным и несет смысл в зависимости от контекста: «витальность», «ум», «дух», «душа», а также «песня» или «поэзия». Существует также Бог по имени Од (Ódhr), о котором мы мало что знаем. Это часто отсутствовавший муж Фрейи, по которому она горько плачет. (Неудивительно, что предпринимались попытки утверждать, что Ódhr = Один, но тут помимо всего прочего существует проблема: почему Снорри твердо относит их к отдельным богам?).
Более полно я расскажу об Одре в последующем эссе. Ученые расходятся во мнении, как это должно быть переведено. Часто используются понятия «вдох» или «вдохновленная умственная деятельность». Конечно, это в точности соответствует тому, что передает характер подарка, который Хенир дает человеку (и ключевая характеристика Одина также). Крис Кершоу использует термин «экстаз», чтобы перевести ódhr[6] и, по сути, тот же самый подход буду использовать и я (по причинам, о которых сообщу намного позже) – только я предпочитаю оригинальный греческий термин ekstasis.
Так почему Хёнир, а не Один дает дар ódhr Аску и Эмблу? Наиболее значимый миф о Хёнире (кроме того, который изложен в Прорицании Вёльвы) имеется в Инглингах, сага 4. В ней окончание войны между Асами (Aesir) и Ваннами (Vanir) связано с обменом заложниками. Хенир (один из богов) отдается Ванам в качестве заложника. Удивительно, но они делают его своим вождем, но вскоре он разочаровался в своей деятельности. Как вы видите, Хёниру помогает мудрый Мимир (Mímir) и этим доказывает, что он, по сути, неспособен принимать никаких решений без вмешательства Мимира. (Весьма удивительно, что Ваны реагируют на эту ситуацию путем обезглавливания Мимира!). Поломе[4] извлекает из этого вполне обоснованноый вывод, что Хёнир как Бог зависит от ódhr – другими словами, вдохновения. Эта интерпретация подкрепляется тем фактом, что после Рагнарека он «будет обрабатывать много сучьев» (т. е. гадать на рунах; Прорицанию Вельвы, 63) — функция, очевидно, также зависящая от ódhr. Таким образом, кажется, что ódhr – это дар Хёнира, поскольку он полностью зависит от него, Хёнир целиком и полностью владеет им (в то время как Один, на самом деле, является его хозяином (мастером): «-an» – суффикс в «Wōdanaz» может означать «господство» или «мастерство»).
Ещё сложнее с Лодуром (Lódhurr) и его дарами. Существует не так много споров вокруг itu góða, что означает что-то похожее на «хороший цвет». С Lá, однако, дело обстоит сложнее. Поломе считает, что это может быть переведено как «внешний вид» или «наружность». Но он также убедительно утверждает, что lá, возможно, означает «волосы», отмечая, что «волосы были священными для древних германцев; свободно растущие волосы, спадающие на плечи характерны для священников, царей и женщин; волосы являются олицетворением хаминьи (hamingja), души, удачи»[7].
Этимология имени Lódhurr является неопределенной. Некоторые полагают, что Lódhurr следует отождествлять с Фрейром – богом Ванов, богом мужества[5] и процветания[8]. Поломе не поддерживает строго идею о том, что Lódhurr = Фрейр, но он, похоже, убежден, что Lódhurr может быть Ваном. Он отмечает связь между именем Lódhurr и Готским liudan, означающем «расти» и старонорвежским lóð, имеющим смысл «фрукт» или «урожай». Поломе также связывает Lódhurr со старонорвежским ljóðr, что означает «люди» или, точнее, «полноправные члены этнического сообщества». Если эти связи что-то означают, то, предположительно, Lódhurr является богом плодородия, процветания и общих кровных уз.
Рудольф Симек (Rudolf Simek), кажется, находит неоспоримый довод[9] (оба: и Поломе и Симек решительно отвергают попытки утверждать, что Lódhurr – это Локи.) Это, видимо, чтобы хоть как-то осмыслить тот факт, что подарки Lódhurr являются чисто физическими, чисто внешними особенностями. По всей видимости, имеется смысл в том, что, по крайней мере, подарки Lódhurr’а являются чисто физическими, имеющими внешние характеристики.
- Антропогенез в Младшей Эдде и ее отношение к Старшей Эдде
При обращении к Младшей Эдде, возникает много вопросов, если внимательно изучать текст — и в свете того, что мы узнали из Старшей Эдды. В дополнение к önd, Один дает líf (жизнь). Но самое странное здесь заключается в том, что деревья уже живые! Совмещая önd (дыхание) и líf, подтверждается идея, что здесь говорится, по сути, о том, что греки называли ψυχή, жизненное дыхание, которое оживляет тело (то, что Аристотель назвал бы «источником движения»). Новое «оживление» деревьев, сделанное Одином, т.о, как бы ссылается, по крайней мере частично, к способности к передвижению, которое Аристотель характеризует как «животная жизнь».
Дары Вили – vit и hræring кажутся функционально эквивалентными ódhr’у, предоставленному Хёниром в Старшей Эдде, если vit и hræring понимаются как витальность/разум и эмоция/чувство соответственно. (Конечно, они предоставлены тем, кто владеет ódhr-м, особенно если ódhr как разум, как мне кажется, имеет концептуальное родство с греческим θυμός — тумос, «живость»).
Итак, Vili означает «воля». Оно происходит от германского «wiljōn», «страсть» или «сила воли», которое, в свою очередь, происходит от индоевропейского корня «wel-» «желание» или «воля». Как я буду обсуждать позже, я считаю, что мы можем многое узнать о природе человечества от богов, даровавшим подарки Аску и Эмблу, так и от самих подарков. И это особенно верно в случае Младшей Эдды, где функции братьев Одина мы можем различить в зависимости от значения их имен, и, пожалуй, становятся более понятными.
Аргументом может являться то, что Хёнир и Вили эквивалентны или, по крайней мере, между ними существует сходство. Это следует не только из приблизительного сходства даров, но и также имеет философский смысл. Как мы видели, Хёнир не в состоянии решительно действовать без вдохновения Мимира. С философской точки зрения, видимо, для того чтобы выразить зависимость воли от ódhr’а. Что есть воля? Проще говоря, это наша способность переделывать или изменять то, что можно привести в соответствие с концепцией того, что должно быть. Примерами могут быть все виды человеческой деятельности: лепить что-то из куска глины, строить дом из дерева или камня, лечить болезнь, найти выигрышную стратегию в войне, сочинять песню или стихотворение (беря звуки или слова и создавая из них идеальную форму) и т.д. Но «воля» зависит от нашей способности «стать вне себя» (в буквальном смысле эк-стазис), за пределами непосредственного момента и принимать или отмечать Бытие вещей, быть охваченным просветлением их возможного бытия, того, что «должно» быть[10]. Это и есть ódhr.
Источником этого «вдохновения» есть и всегда было таинственное. Одной из вещей, которая является значимой в германском антропогенезе, это то, что «разум», «рациональность» и «логика» не являются единственными дарами богов человеку[11]. Это, по крайней мере, удивительно, потому что когда-либо, начиная со времен Аристотеля, мы думали о рациональности как о возможно центральной или ключевой характеристике человека. Тем не менее, если мы понимаем ее как способность к аналитическому мышлению – как анализ или построение аргументов в поддержку выводов – то важно понимать, что рациональность не является фундаментально творческой составляющей. Это тема, требующая более длительного обсуждения, но, кратко говоря: рассудок может помочь нам выяснить, как обеспечить идею аргументом. Но сами идеи не приходят из логических умозаключений.
Идеи прилетают на крыльях вдохновения, в необычные моменты, разными способами и в неожиданных ситуациях. Они приходят через сны, во внезапных вспышках мысли, когда мы купаемся или бреемся, меняем шины и т.д. Случай с химиком Фридрихом Августом Кекуле (1829-1896) дает нам знаменитый пример того, что я имею в виду. Кекуле пришел к теории кольцевой формы молекулы бензола, когда задремал и увидел Уробороса, змея, кусающего свой собственный хвост. Еще одно открытие Кекуле было видением танцующих атомов и молекул, которое он испытал во время езды на конном омнибусе в Лондоне. Вдохновение приходит к каждому, но более одарены Хёниром/Вили, нежели другие[12].
Важный момент, который уводит от обсуждения, это зависимость воли от ódhr, и природа ódhr как эк-статического свидетельствования Бытия вещей и принятие (вдохновение) этого возможного Бытия. Я более подробно расскажу об этом в заключительном разделе, и в более позднем эссе.
Напомню, что дары Ве Аску и Эмбле – это ásjónu («форма», по-видимому, физическая форма, mál («речь» или «язык»), heyrn («слух») и sjón («зрение»). Будет видно, что они не отличаются от даров Lódhurr в Старшей Эдде, в том, что касается исключительно физических аспектов или качеств (ásjónu, в частности, предполагает это, напоминая нам о lá и litu góða). Помимо этого, есть ли основания для связывания Lódhurr с Vé, как я попытался связать Хенира с Вили?
- Ве и открытость к Священному
Этимология имени Vé, бесспорно, интересна. Помимо того, что это имя бога, между прочим, vé также означает «храм» в старо-норвежском языке. (Мы знаем из Тацита, что часто «святынями» древних германцев являлись просто сакральные места или природные заграждения – важный момент, как мы увидим). Vé происходит от германского «wīhaz», который, в свою очередь происходит от индо-европейского «vīk-», относящегося к вещам, которые «разделены» или сделаны разделенными.
Эддред Торссон предлагает следующий перечень существительных, напрямую происходящих от германского корня «wīh-»:
- Старо-норвежское vé, «храм»; однокоренное с древне-верхненемецким wīh и старо-английский wīh, также означает «храм».
- Старо-норвежский vé, «могильный холм» (в рунических надписях Главенсдруп (Glavensdrup), Ведельспанг (Vedelspang), Готторп (Gottorp) и Вордингборг (Vordingborg))
- Старо-норвежский vébönd – граница святилища; также используется как возведения ограждения вокруг места.
- Старо-английский wêoh – «идол», «священное изображение».
- Старо-норвежский vé – «штандарт/флаг/знамя»[13].
Другие примеры слова «wīh-» включают старо-норвежское véar, «боги» и старо-английское wicca, ведьма «мужского пола», ведьмак[14]. Особый интерес, однако, представляет собой глагол, производный от «wīh-»: «wīhjan», из которого, в свою очередь, образуется старо-саксонское слово wīhian, weihan, готское, древне-верхненемецкий wīhen, и современное немецкое weihen. Weihen обычно переводится как «освящать», и все производные от «wīhjan», в основном, обозначают то же самое. «Освятить» – это означает быть вместе с сакральным (в отличие от профанного: от латинского profanum, буквально «перед алтарем»[15]). Освященный – тот который кто находится со священным.
Одна из основных вещей, которая характеризует человека – это наша способность отделять повседневные вещи от тех, что Торссон (следуя за Рудольфом Отто) иногда называет «сверхъестественным» качеством. Это проявляется наиболее отчетливо в тех случаях, когда мы создаем религиозный объект, такой как идол или определяем некий религиозный объект, такой как святыня (например, предметы, принадлежавшие святым, или объекты, как полагают, принадлежали лицам, рассматривающимся в качестве особенного или святого). Но перечень, приведенный выше, включает также и другие виды.
Могильный холм, например, является vé. Что такое могила? Это участок земли, который обладает особым, сверхъестественным (более или менее) значением, потому что в нем лежит человеческое тело. Vé также означает флаг, знамя, или штандарт – как и военное знамя. Это кусок ткани, наделенный особым значением, поскольку он символизирует армию или народ. Может быть, также и потому, что он принимал участие в ряде сражений. Возможно, еще и потому, что он был в руках значительных персонажей или даже окрашен их кровью.
Как было отмечено выше, термин vébönd использовался для определения границ вокруг святилища, или вокруг значимого Места. В первом случае, это отделенная или выделенная площадь земли, наделенная особым смыслом, потому что это пространство, в котором люди вступают в контакт с божественным. Во втором случае ситуация похожа: это выделенная земля и наделенная смыслом, потому что это место, где вызываются, усиливаются, или применяются законы народа. Тацит говорит нам, что священник открывал Место с команды молчания (Germania 11)[6]. Это молчание также разделено: в Месте, ограниченном от остальной части земли, мы удалены от пустословия, и звуки, которые слышны там людям, сопоставимы их собственной душе (так как законы являются проекцией его духа). Оба случая являются сверхъестественным. В обоих случаях это естественная площадь земли, отмеченная и выделенная из пространства, в которой что-то манифестируется: боги или законы (и, конечно, между ними у наших предков была связь).
Руны также дают нам пример того, что означает «wihaz». Слово «Руна» происходит от корня «run-», означающего «тайна» или «шепот». Руны не являются «буквами». Письменные знаки, о которых мы обычно думаем как о «рунах», просто символизируют их, они представляют собой эзотерические идеи, которые дают ключ к пониманию фундаментальных аспектов реальности. Но рассмотрим различные названия рун (в переводе): Скот (Cattle), Бык (Ox), Шип (Thorn), Повозка (Wagon), Дар (Gift), Веселье (Joy), Град (Hail), Нужда (Need), Лед (Ice), Урожай (Harvest), Тис (Yew Tree), Лось (Elk), Солнце (Sun), Береза (Birch), Лошадь (Horse), День (Day) и т. д. Каждое из них «природное». Но каждое было изобретательно «отделено» от естественного и стало «означать» выражение чего-то природного, но выходящего за его рамки. Так, например, «Скот» («Fehu») в качестве руны означает и крупный рогатый скот, но и нечто большее: крупный рогатый скот, символизирующий что-то, или какое-то парадигмальное выражение. (см. мое эссе «Что такое руны?»).
Руна «Fehu», опять-таки, не является письменным знаком. Для понимания руны «Скот» надо смотреть, какую фундаментальную тайну он несет. Эта способность «читать» естественный мир как открытую книгу» является основной особенностью мифо-поэтического ума (который мы сейчас в значительной степени потеряли). Она базируется на главной человеческой способности: наша сила находится под властью Бытия вещей, захвачена им и увлечена им, открывает новые связи, новые слои смысла и значения. Но, очевидно, я сейчас говорю о ódhr. Теперь мы понимаем, что существует глубокая связь между «wīhjan», который создает «wīhaz», и «ódhr».
В каждую форму «wīhaz» в случае отдаления от естественного – буквально или образно – от природного, вкладывается некий особый сверхъестественный смысл или значение. Из дерева или камня вырезается идол, или на них наносятся специальные символы; отмечается и выделяется в пространстве участок земли, где находится божественный дух или дух народа, или во имя идеала водружают кусок ткани; природный объект или естественный вид заставляют внимать некоторым фундаментальным аспектам Бытия (руна) и т.д.
В каждом случае, возможность сделать это основана на чем-то более глубоком или более основательном: способность человеческого разума, посредством селективного внимания, «выделяющего» что-то из фона, регистрирующего суть этой вещи и вкладывание в нее некоторого дополнительного значения или смысла. Но откуда этот смысл пришел? Как мы приходим к осознанию этого? Повторю то, что говорил ранее о связи между will и ódhr: Wihaz само по себе зависит от нашей способности стоять снаружи и вне себя (буквальное значение эк-стаза) и за пределами непосредственного существования или воспринимать и отмечать как Бытие вещей, а также их возможное Бытие, то, что «должно» быть.
Теперь мы можем увидеть, что существуют глубокие смысловые связи между тем, что представляют собой Один и два его брата, о которых я подробнее скажу в заключительной части этого эссе.
Вернемся, однако, к вопросу, который, кажется, оказался на обочине. Есть ли какая-либо связь, которую можно представить, между Lódhurr и Ve? Мы видели ранее, что есть некоторые основания думать, что Лодур мог быть Богом Ванов: хтоническим Богом или Богом земли. На основании вышеприведенных размышлений, мы могли бы сказать о Ве, с некоторой осторожностью, в том, что он является Богом освященной земли. Общим знаменателем во всех случаях с «wīhjan», как мы обсуждали, является переход от естественных определенных человеческих действий, то, что от земли или выходит из земли – к сакральному. Мы действуем на естественное таким образом, что через него проявляется сверхъестественное, священное или сакральное. Разделение или выделение участка земли и выращивание растений или животных на нем – это тоже пример «wīhjan» – или, по крайней мере, таковым оно было для наших предков. Такие места не были профанными для них. Это были освященные места, и понятно, что пропитание для нас будет только тогда, когда человеческие существа подтвердят свое отношения к богам изобилия внутри священной ограды окультуренной почвы. И поэтому урожай или загон также становится священным, vé[16]. Мы можем представить деревню (или даже бОльшую территорию) по той же схеме. На самом деле, ряд слов, связанных с кланом или большой семьей происходят от индоевропейского корня «vīk-»[17]. Деревня – это пространство, которое мы отграничиваем от окружающей местности. Это пространство, в котором «случайно оказываются» наши люди и, возможно, «появляются» в течение нескольких поколений (подобно тому, как святыня или священная роща является пространством, в котором происходит человеческое и божественное соединение). Постольку как это так, оно имеет особую святость для нас. Это не осквернение земли[18].
- Выводы: Экстазис, Воля и Освящение
В целом, боги в этих историях хорошо показывают человеческую природу, как и дары, которые они дают. Надо помнить, что это истории, а не философские комментарии, и что история имеет определенную внутреннюю логику. Это означает, что если кто-то собирается рассказать историю о том, как человеческие существа были созданы из деревьев, есть ряд вещей, о которых надо сказать, что не все из них будут наделены философским значением.
Как признается Аристотель, человеческие существа находятся в двух шагах от растительной жизни. Люди обладают определенными «растительными» характеристиками, такими как рост, размножение и питание – и они обладают характеристиками животного, как, например, способность к передвижению (перемещение с места на место), слухом, зрением и возможностью издавать звуки. Рассказывая историю о том, как человеческие существа были созданы из деревьев, по этой причине, поэт должен упомянуть и о том, как деревья приобрели свойства животных – а также отметить те, которые принадлежат человеку. И так нам говорят, что деревья приобрели жизненное дыхание (которое я интерпретировал как концептуально связанное со способностью к движению), волосы, речь, слух, и зрение. И, конечно, необходимо упомянуть новую форму или сложение (ásjónu), поскольку мы, конечно, не выглядим, как деревья. И эта форма или внешний вид приятен (это как litu góða, «хороший цвет»).
Ódhr, конечно, – явное и чисто человеческое свойство, возложенное на деревья: свойство, которое заставляет нас в корне отличается от жизни животных. Я буду обсуждать ódhr более подробно в более позднем эссе, но я уже связал его (как и другие) с греческим ekstasis. Повторяю: кардинально, это наша способность «оставить себя» (стоять вне себя: эк-стазис) в настоящий момент и быть остановленным или охваченным Бытием вещей. Когда это происходит, мы становимся средством для выражения Бытия, мы воодушевлены и мы имеем возможность выражать его и иметь новые возможности, когда просветлены. Ódhr лежит в основе поэтического и художественного вдохновения всех видов, в мифотворчестве и философии, и даже научных открытий. Ódhr принимает самые разные формы и приходит к нам различными путями. Он может прийти, например, в виде бешеной физической активности – в борьбе, танцах или сексе, можно назвать еще несколько.
Минуту назад я сказал, что ódhr изменяет нас, «давая голос» Бытию, и этим вселяет в нас новые возможности. Следует отметить, что старонорвежское mál может означать «речь», но также может означать и «язык». Здесь мы должны забыть все, что мы слышали о птицах, китах и горилле Коко[7]: только человеческие существа имеют язык в прямом смысле. Язык не является в первую очередь средством общения (он существует у всех вышеупомянутых зверей, если, конечно, он есть). Язык, как сказал М. Хайдеггер, это «дом Бытия»[19]. Отличает нас от зверей то, что мы имеем возможность иметь опыт удивляться самим фактом существования. И именно при помощи языка мы фиксируем и выражаем этот опыт – Бытия сущего[20]. Хайдеггер также говорит нам: «человек есть пастырь бытия»[21]. Это сложные идеи, которые я буду обсуждать более подробно в моей последующей статье об ódhr.
От трех богов в Младшей Эдде – Одина, Вили и Ве – мы можем узнать больше о природе человека. Хотя ódhr является даром Вили, отложим это на некоторое время сторону, и признаем, что это, по сути, дар Одина, который воплощает в себе это свойство. Ранее в этом эссе я говорил о взаимосвязи ódhr и сил, представленных Вили и Ве. Понимание всего незнакомого требует перевода его в знакомые или более привычные формы. И так сейчас я буду представлять богов и возможности, которые они дают в новой терминологии:
Один – Ekstasis (экстазис)[22];
Вили – Воля;
Ве – Освящение.
Следует отметить, что я использую эти термины в специальном, техническом смысле: я предусматриваю, что они означают определенные вещи, тогда как обычные их использование не всегда может передать то, что я хотел бы.
Я решил говорить о Ве, как о предоставляющем «освящение», как способ фиксации, знакомое слово, человеческая возможность, отмечающая такие вещи, как «Wihaz» (глагол, который выражает этот акт, конечно, но «wīhjan» – это незнакомое слово, которое не имеет английского аналога, подходящего здесь для моих целей)[23]. Я могу утверждать, что в этой триаде возможностей мы имеем суммирование всего, что делает нас людьми. Эти возможности неразделимы, являются частью нашей природы: они взаимосвязаны и дополняют друг друга. Теперь наша задача – разобраться в основных терминах.
Освятить что-то – я снова использую этот термин – значит отделить это от земного (на фоне природного или мирского), чтобы придать какой-то особый смысл или значение. Как только мы это сделали, объект (какой бы он ни был) теперь значит больше, чем он «есть». Тем не менее, было бы лучше сказать, что это сейчас больше, чем было. Это особое, новое Бытие, которое мы даруем вещи или вызываем, чтобы видеть посредством него не то, что видно невооруженным глазом, или под микроскопом, или обнаружено с помощью собаки. Мы единственный вид, который освящает, и единственный вид, способный узнавать священное.
Например, для собаки один участок земли в значительной степени похож на другой, и все они имеют одинаковое значение использования (для хранения косточек, дефекации и т.д.). Но для нас участок земли может довольно сильно отличается от другого, потому что один является освященным, сакральным пространством, а другой нет. Опять же, однако, это не то, что может быть оценено лишь только органами чувств. Это оценено каким-то загадочным психическим чувством. Освящение постигается посредством культурного участия, обозначающего вещи, освященные различными средствами: специальными действиями, знаками, ограждениями и т.д. Член этой культуры, который признает что-то в качестве священного, может узнать святыню, как будто она обладает физическим, осязаемым свойством.
Но этот акт разделения и освящения вещей лежит глубже основных умственных актов или действий. Все может быть освящено. Освятить эту чашку, стоящую передо мной, значит, придать ей новое свойство, которое выходит за пределы тех, которые ей даны «естеством». Но чтобы сделать это, мы сначала должны узнать о ее свойствах. В терминологии Хайдеггера, она должна сначала открыть свое Бытие нам. Сначала я отмечаю, что это чашка, тогда, в некотором смысле, я «накладываю на нее новое качество: она священна, потому что то и это произошло, так и этак держали ее, и т. д. Другими словами, для того, чтобы святить что-то, что мы должны сначала открыть Бытие этой вещи. А потом, сделать еще один шаг: мы должны позволить себе быть одержимым мыслью, что это теперь больше, чем просто чашка, больше, чем просто участок земли.
Чашка раскрывает нам себя в своем Бытии в качестве чашки – а потом, сверх этого, она раскрывает себя как нечто другое. Она открывает другое, сакральное Бытие. Таким образом, чашка – это и чашка и не чашка: это священная реликвия, наделенная сверхъестественным Бытием (например, ею пользовались некоторые люди, к которым мы испытываем почтение). Роща – это и роща и не роща: это место, где мы встречаемся с божественным. Эта ткань – это ткань и не ткань: это символ нашего народа (или штандарт); в некотором смысле это наша общность. Этот скот – и скот и не скот: он представляет собой руну, которая является одной из тайн Бытия. Короче говоря, освящение основывается на ekstasis (на ódhr): на нашей способности, опять же, стоять вне себя и в раскрытии Бытия.
Освящение основывается на экстазисе. Но и экстаз приходит во время освящения. Экстазис раскрывает нам Бытие по-новому и движет нами к разделению и почитанию отдельных вещей. Экстатиз также доводит до выражения воли. Это, опять же, наша способность изменить или поменять, чтобы нечто привести в соответствие с концепцией того, что должно быть. Я привел некоторые примеры этого выше. Берем дерево или камень и строим из него дом посредством воли. Лечение болезни – это волевой акт, поскольку она принимается как есть и изменяется (в данном случае убирается) для того, чтобы создать новое состояние, которое хочется иметь: здоровье. Выслеживание противника и неожиданное нападение является актом воли. Создание картины или скульптуры – это воля (из глины, камня, дерева, краски, на холсте и т. д.) и перенесение из него идеала, который существует сначала в воображении художника. Создание симфонии – это воля. Звуки для композитора, то же, что и краски для художника. Строительство моста – воля. Политическая революция – воля. Социальное планирование – тоже является волей. И так далее.
Воля основана на экстазисе, как и освящение. Воля зависит от нашей способности отмечать Бытие вещей – то, чем они являются – и быть охваченными видением того, чем они могли бы быть или должны быть. Животные тоже способны на действия, но не в том значении воли, которое я использую. Они не могут мыслить образно; они не могут отмечать и представлять того, что может быть. Вот почему у животных нет истории; по существу, у них ничего не меняется. Кошка в наше время точно такая же, как и кошка во времена Снорри.
Воля имеет позитивные и негативные формы. Она становится негативной, когда закрывается от Бытия. Я обсуждал этот аспект воли в моем эссе «Знание Богов»[24]. (Однако манера, в которой я размышляю над волей в этом эссе, выходит за рамки моего отношения к ней в той части, которая была написана более 10 лет назад). Без открытости Бытию, без экстазиса, можно стать Хёниром, лишенным вдохновения Мимира: немощным и не в состоянии действовать. Еще хуже, однако, когда действие происходит – когда осуществляется – без истинной открытости Бытию. Тогда волевой акт извращен, и пытается силой воздействовать на предварительно задуманные планы и замыслы.
В своей позитивной форме, воля идет рука об руку с открытостью Бытию: она позволяет сущему раскрывать то, что оно есть, и свои потенциальные возможности: новый порядок или способ упорядочивания. Она позволяет сущему самораскрываться. Она не требует от него того, что оно не может дать, или действовать так, чтобы исказить и извратить свою природу. Когда истинная открытость к Бытию отсутствует, тогда мы просто навязываем схемы и концепции на сущее, сущее по-прежнему раскрывает себя – но раскрывают себя лишь частично или лишь способом подобия или искажения своей истинной природы. Так бывает, например, когда люди приближают себя к машинам как к вычислительной модели разума. Да, человеческий мозг может выглядеть как компьютер, и аспекты человеческой природы проявляют себя, когда мы рассматриваем его в этом ключе. Но сколько еще может быть скрыто. Такая концепция скрывает больше, чем показывает, и, таким образом, вводит в заблуждение в этом вопросе.
Может возникнуть соблазн сказать, что только положительная форма воли основана на экстазисе, и что отрицательная форма ему не свойственна. Но это не тот случай. И негативная и позитивная формы воли основываются на экстазисе. Человек, который представляет чудовищ, прорезает гигантской бетонной полосой первозданные леса, в экстазе «оставляет себя» и захватывается вдохновением. То же самое можно сказать о социалисте-революционере, пацифисте, пуританском фанатике, глобалисте, ученом-атомщике, стороннике мультикультурализма, радикальной феминистке и неоконсерваторе. Экстазис – ódhr – не обязательно приводит к чему-то хорошему, как и воля, которая действует по вдохновению.
В положительной форме воли, однако, экстазис предполагает подлинную открытость к Бытию. Как я уже говорил, он позволяет существам раскрывать и они раскрывают свои реальные возможности, а не навязывают предвзятые представления о них. Такое отношение подлинной открытости похоже на то, что Хайдеггер подразумевает под Gelassenheit (термин он заимствует у Майстера Экхарта), часто переводится как «отдача бытию». Таким образом, мы можем видеть, что есть положительные и отрицательные формы экстазиса, которые являются основой, соответственно, положительным и отрицательным формам воли.
В позитивной форме воли, основанной на позитивной форме экстазиса, есть что-то, что подразумевает освящение. Настоящая открытость к Бытию вещей и принятие его, предполагает своего рода благоговение. Это благоговение может привести к удалению из сферы повседневного, к освящению – или это может привести к тому, чтобы с почтением сделать вещь, которую мы получили в соответствии с идеями от вдохновения, были осведомлены о ней, и о земле, породившей ее. Таким образом, существует тесная связь между позитивной формой воли и освящением.
В целом, мы можем теперь увидеть, что эти три качества – экстазис, воля и освящение – нашли друг друга; они неотделимы друг от друга, и каждое может быть представлено только через два других[25]. Освящение и воля основаны на экстазисе. И экстазис приходит только с помощью освящения и воли. Воля в своей позитивной форме основывается на позитивной форме экстазиса, которая включает в себя подлинную открытость к Бытию вещей. Эта открытость, в известном смысле, благоговейная – и, следовательно, некая положительная форма воли, которая сродни освящению. Отрицательная форма воли основывается на отрицательной форме экстазиса (которое не является истинной открытостью к Бытию вещей), в ней нет ничего благоговейного и, таким образом, ничего священного. (Вот почему негативная форма воли – профанная, непочтительная, нигилистическая и бесплодная; она лежит в основе всех современных бед).
Наконец, следует отметить еще одно особое родство между волей и освящением. Можно понять каждый акт освящения как акт воли, что будет просто означать (очень широко) изменение того, что становится идеалом, или того, что просветляется посредством него. Это можно пояснить простым примером. Беря дерево или камень и вырезая на нем представление бога – это и будет освящение. Во-первых, мы должны экстатически раскрыть себя Бытию древесины или камня посредством воли – и затем открыть его в качестве подходящего вместилища для бога. Тогда мы идем работать над этим материалом, буквально выявляя в нем бога, который дремлет внутри него. Все эти акты формирования естественного раскрытия сакральному – это акты освящения и воли. «Формирование» здесь, кстати, может и подразумеваться, например, когда мы «видим», что роща – это место обитания богов. Роща теперь «изменилась», но она не была изменена физически. В некотором смысле, таким образом, все акты освящения, это акты воли – но не все акты воли бывают актами освящения, как, например, строительство дома.
В целом, каждая из трех составляющих тесно связана с двумя другими. И эти три вместе раскрывают нам фундаментальные аспекты человеческой природы. Это – мудрость, что завещана нам германским антропогенезом. Только человеческие существа имеют экстазис, волю и освящение. Только человеческие существа могут благоговеть перед Бытием вещей или не почитать его. Только они способны изменить мир, в лучшую или худшую сторону, в соответствие со своей идеей того, как должно быть. Только люди воспринимают сакральное, только человеческие существа освящают вещи. Быть человеком – означает иметь эти три составляющие в динамическом взаимодействии.
Однако быть человеком чревато опасностью и это по своей сути трагичное состояние. По крайней мере, это верно – или особенно верно – для западного человека. Как я уже говорил ранее, как положительные, так и отрицательные формы воли основаны на экстазисе. Вдохновение, кажется, хорошим состоянием, но мы часто обманываемся и обольщаемся экстазисом. Один, бог экстазиса, не является совершенно благим Богом. Существует и внутри нас, и внутри него, способность заблуждаться: заходить слишком далеко, чтобы извратить и исказить во имя «хорошего», чтобы восстать против всех ограничений для воли или знаний. Один – это одновременно и Ginnarr (Обманщик) и Sanngetall (Искатель Истины). Он одновременно и Sváfnir (Доставляющий сон) и Vakr (Пробудитель). Он одновременно и Bölverkr (Злодей) и Fjölnirr (Мудрейший). У нас внутри такие же противоречия. У нас есть потенциал, чтобы и осуществлять и скрывать это. Мы хотим получить тайну – и раскрыть ее; для того чтобы проникнуть в нее и уничтожить все тайны. Это то, что я буду называть, опираясь на Освальда Шпенглера, элементом Фауста в нас – в Западном человеке – и Одина, нашего Бога[26].
Один иногда помогает людям и ведет их к истине и благу, а иногда и обманывает их и приводит к гибели. Он прекрасен и страшен. Он нападает без предупреждения и нарушает заветы. Он ищет полное знание, мучая собственное тело на Иггдрасиле в течение девяти ночей, чтобы получить руны и жертвуя глазом, чтобы испить из колодца Мимира. Один приобретает вневременную мудрость от колодца Мимира – но жертвует частью своей способности воспринимать настоящее и сиюминутное. Западный человек сделал подобную жертву, потеряв настоящее в ожидании будущего, идеал; теряя землю в ожидании того, чем должна стать земля.
В своем сочинении «Вопрос о технике» (опубликовано в 1954), Хайдеггер утверждает, что техника является определенного рода «раскрытием»[8]: она определенным образом раскрывает нам существование. По существу, он раскрывает природу в качестве сырья для использования человеком; то, что Хайдеггер называет der Bestand, термин, который переводится как «постоянный резерв». Но что участвует в нашей склонности к земле, как постоянному резерву? Хайдеггер отвечает на этот вопрос через свою знаменитую характеристику современности, как das Gestel, которая часто переводится как «постав». Что отличает современных западных людей, это тенденция не только упорядочить, но и переупорядочить природу, привести ее в какую-то систему, но и вникнуть в природу с теориями и предположениями, всегда ожидая самоупорядочивания природы в соответствии с нашими «рациональными» идеями.
Но эта идея не просто «современная»: она существовала в самом начале, с основании самого мира, и Один – ее воплощение. Согласно германской космогонии, миру, как мы знаем, предшествовало время, когда беспорядочно возникли титанические существа: огонь и лед собрались вместе, чтобы произвести инеистого гиганта Имира, которого Младшая Эдда описывает как «зло» (illr). Мужчина и женщина выросли из его подмышки. Одна из его ног в паре с другой произвели сына. Космическая корова Аудумла (Auðhumla) лизала его ледовые глыбы, до тех пор, пока не появился человек. И так далее. Короче говоря, начальный период – это время монструозных существ и чудовищных рождений, без какого-либо реального космического порядка или регулярности.
Затем пришли сыны Бора: Один, Вили и Ве (Ódhinn, Vili, и Vé). Они обладают новым типом сознания. Они обладают способностью предвидеть, чем может быть эта хаотичная вселенная. Увлекшись этим вдохновением, они режут «злого» Имира, расчленяют его и создают знакомую нам вселенную из его останков. В новой вселенной, есть еще монстры (до сих пор существуют турсы) но есть и красота. И красота рождает красоту. Существуют порядок и закономерность.
Первый акт Одина отвергает мир, как он есть, и накладывает на него новое видение космоса. Имир представляет из себя «постоянный резерв»: Один и его братья «обрамляют» его. Они убивают его и перекраивают в нечто более лучшее или худшее, чем он может быть. Мир, в котором мы живем, таким образом, берет свое начало в убийстве, и мы живем на трупе жертвы. Мы, сыновья Одина, до сих пор совершаем убийства, превращая его в соответствии с нашим видением в то, чем он должен быть и чем может быть. Мы воплощаем его дух, и этот дух – наша великая добродетель и наше великий порок. Это источник всего, что прекрасно в нас, и всего ужасного.
Окончательное рассмотрение: почему Один и его спутники предпочли деревья в качестве основы для создания человека? Возможно, превращение деревьев в человека боги считали соответствующим их желаниям. Деревья уходят корнями в почву, но сами тянутся к небу, как будто пытаются вырваться из земли. Сам Один с самого начала, был творцом физической Вселенной, а не Вселенная, которая родила его и навязала ему свою волю, всегда пребывать позади данного и промышлять предельное. Люди, подобным образом, разрываются между небом и землей, хтоническим и ураническим, реальным и идеальным, настоящим и будущим[27].
Примечания:
[1] Старшая Эдда, переводчик. Ли М. Холландер (Остин: Университет Texas пресс, 1962), стр. 3. – для английского текста – прим перев.
[2] Перевод Холландера, однако у меня есть дополнение в данном контексте к слову önd, которое я бы назвал «жизненное дыхание», óðr, я бы описал как «дух» и lá – «волосы». См. далее объяснения этих переводов.
[3] Hræring часто переводится как «движение», но Эдгар С. Поломе отмечает, что «hræring» не обязательно относится к физическому движению: в комплексе с hugarhræring, а также в многочисленных контекстах и фразах типа geðs hræringar, это указывает на эмоции и может быть, даже более, чем vit, отражающее коннотации Эддического существительного óðr, которое Leiv Heggstad более адекватно соотнес с hugrørsla («движения ума»). См. Эдгар С. Поломе, «Некоторые мысли о Vǫluspá (Прорицание Вёльвы»», строфы 17-18,” в «Эссе о германской религии» (Вашингтон, округ Колумбия: Институт изучения человека, 1989), стр. 32.
[4] Соответствующий отрывок из Младшей Эдды выглядит следующим образом: «Þá er þeir gengu með sævarströndu Borssynir, fundu þeir tré tvau ok tóku upp trén ok sköpuðu af menn. Gaf inn fyrsti önd ok líf, annarr vit ok hræring, þriði ásjónu, mál ok heyrn ok sjón, gáfu þeim klæði ok nöfn. Hét karlmaðrinn Askr en konan Embla, ok ólst þaðan af mannkindin, sú er byggðin var gefinn undir Miðgarði». Следует отметить, что Старшая Эдда не утверждает, что Хенир и Лодурр — братья Одина. Трое упоминаются просто как «три великих аса». Но ведь они выполняют те же (или практически те же) функции, как братья Vili и Vé в Младшей Эдде, кажется разумным предположить, что они могли быть названными по-разному братьями Одина. (Тот факт, что несколько источников представляют как кеннинги Одина «Друг Лодурра» — Loðurs vinr – ничего не значит, так как брат, безусловно, может быть и другом). Далее, в младшей Эдде на самом деле не именуют братьев в соответствии с подарками, которыми они наделяют: текст просто сообщает «первым дал…», «вторым…», «третьим..». Но ранее в тексте трое сыновей Бора и Бестлы (Bestla) описаны как «первый — Один; второй Vili, третий — Vé».
[5] По этому вопросу см. Колин Клири, «Призыв богов» (Сан-Франциско: Counter-Currents Publishing, 2011), стр. 21-22 (сноска 1).
[6] Крис Кершоу, «Одноглазый Бог: Один и (Индо-) Männerbünde» (Вашингтон, D.C.: Институт изучения человека, 2000).
[7] Поломе, стр. 39–40.
[8] F. Detter and R. Heinzel, Beiträge zur Geschichte der deutschen Literatur, XVIII (1894), стр. 560.
[9] Рудольф Саймек, «Словарь Северной Мифологии», пер. Angela Hall (Рочестер, штат Нью-Йорк: Д.С. Brewer, 2000), стр. 190.
[10] Мое использовании заглавной «B» в «Бытие» следует из практики английских переводов Хайдеггера при различении «бытия» и «существо» (или «существ»). Сущностями или существующим (иначе известные как «нечто существующее») называются существа, потому что у них есть что-то таинственное, то, что мы называем «Бытие». Они существуют; у них есть Бытие. Но Бытие не существо; оно не является чем-то существующим. Что же такое Бытие (или другими словами, Бытие – как-есть)? Это один из основных вопросов философии Хайдеггера. Мои собственные мысли находятся под сильным влиянием Хайдеггера, но я не следую ему во всем. Но считаю, однако, что его настойчивость на «онтологическом различии» — разнице между бытием и существующим — является абсолютно правильной и необходимой.
[11] Аналитически концепция идеи, вероятно, подразумевается в дарах Vé. Возможно, она встроена в значение mál, «речь», так же, как греческие соответствия могут означать «речь» и «разум». (Я спешу признать, что это весьма спекулятивное предложение).
[12] Кекуле позже произнес знаменитую фразу о своих видениях: «Lernen wir träumen, meine Herren, dann finden wir vielleicht die Wahrheit – aber hüten wir uns, unsere Träume zu veröffentlichen, ehe sie durch den wachen Verstand geprüft worden sind» (Учитесь видеть сны, господа, возможно, мы найдем истину — но давайте остерегаться озвучивания своих снов, прежде чем они не будут проверены на практике»).
[13] См. Эдред Торссон, Зеленая Руна (Smithville, Техас: Руна-Raven Press, 1996), стр. 42. Я слегка изменил список.
[14] В «Истинной Викка», однако, Эдред Торссон теоретизирует, что слово Викка может принадлежать к «vīk» — групповое слово, означающее «вращение» из-за ассоциации с колдовскими танцами — дополнительно иллюстрирующими субъективную и спекулятивную этимологию слов и групп, которые могут возникать. См Эдред Торссон, «Истинная Викка: исследование Вана-Трот и практика Сейда (Seiðr)», Том I: «Lore и история» (Smithville, Техас: Runa-Raven Press, 1999), стр.71.
[15] Профанные места обычно находятся за пределами обозначенного священного места. Лоуренс Дж. Хатаб пишет: «В мифическом смысле…, профанным является то, что не имеет смысла, священным является то, что имеет смысл». См. Лоуренс Дж Хатаб, «Миф и философия: борьба истин» (LaSalle, Иллинойс: Open Court, 1990), стр. 23.
[16] Я имею в виду философскую точку зрения, не утверждая, что термин vé использовался для участков окультуренных земель или скота. Насколько мне известно, такового не было.
[17] Филологи выделяют целый ряд различных групп слов, полученных из «vīk-». Слова этих групп имеют тематическое сходство, но различные группы не считаются связанными, хотя все они вытекают из «однокоренного» слова. Калверт Уоткинс в «Американском словаре наследия индо-европейских корней» перечисляет пять групп слов, вытекающих из «vīk-»: (1) слова, имеющие отношение к клану; (2) освященность или святость; (3) слова и выражения «быть похожим» (т. е. «вроде этого»); (4) слова, выражающие «согнуть» или «ветер»; (5) слова, выражающие «воевать» или «победить». См. Калверт Уоткинс «Американский словарь наследия индо-европейских корней» (New York: Houghton Mifflin, 2000), p. 97. В принципе, мы должны быть очень осторожными, если слова, которые звучат одинаково, так или иначе связаны между собой. Например, «virile» и «viral» звучат похоже, и мы могли бы предположить, что оба они вытекают из того же индоевропейского корня. На самом деле, это не так. Возможно даже, что, как и Уоткинс, так и другие авторы хорошо знают, что один корень может привести к возникновению групп слов, которые не имеют никакой взаимосвязи. Тем не менее, должно быть очевидным, что существует и субъективный элемент такого рода классификаций. Другими словами, Уоткинс перечисляет пять отдельных групп «vīk-», потому что он не видит какой-либо более глубокой, содержательной связи между группами. Следует также отметить, — для дальнейшего установления субъективного по своей природе элемента к этому предмету — что разные ученые группы и писатели трактуют слово «vīk-» по-разному. Например, «Энциклопедия индоевропейской культуры» дает перечисление старо-английского слова wêoh, как «идол» или «священный образ», подразумевая для «vīk-» слово, касающееся священного, а также слова, имеющих отношение к «внешности» (или «видимости»). См. «Энциклопедия индоевропейской культуры» под ред. . J. P. Mallory and D. Q. Adams (London: Fitzroy Dearborn Publishers, 1997), p. 25. Те же замечания (с некоторым скептицизмом), в которых некоторые ученые утверждают о связи между группами содержащими «vīk-» как имеющими отношение к бою или битве и имеющими отношение к сакральному (там же, стр. 20). Понятия «клана» или «расширенной семьи» соответствуют готическому weihs «деревня», а также греческому εἰκών (eikōn, «образ» слово «быть похожим» или «казаться» и близко в коннотации к староанглийскому wêoh. «Изгибающий» или «поворачивающий» включают в себя слова германское «wikon» «поворот» и старонорвежское vikja «сгибаться», «вращаться». Наше слово «плетеный» происходит от этого корня. И, как было отмечено выше, викка (ведьма) также от него происходит. И, наконец, «борьба» — «vīk-» включает старонорвежское «vīgr», «способность к бою», готское «weihan» — «бороться» и старо-верхнегерманское wīhan – «сражаться».
[18] Мне кажется, что руна Отала выражает идею рода как священной ограды. Сама форма става, кажется, передает это.
[19] См. эссе Хайдеггера «Письмо о гуманизме» в Основных Трудах, под ред. и перев. David Farrell Krell (New York: Harper and Row, 1977), стр. 193, 213.
[20] В своем эссе «К чему поэты?» Хайдеггер цитирует Райнер Мария Рильке, который утверждает в письме «Мы — пчелы невидимого. Nous butinons éperdument le miel du visible, pour l’accumuler dans la grande ruche d’or de l’Invisible.» (Мы непрерывно собираем мед видимого, чтобы хранить его в большом золотом улей невидимого). Мартин Хайдеггер, «Поэзия, Язык, Мысли», перев.. Albert Hofstadter (New York: Harper and Row, 1971), p. 130.
[21] Хайдеггер, Основные труды, стр. 210.
[22] Здесь я также ссылаюсь на Хайдеггера. В своем предстоящем эссе я буду использовать анализ Хайдеггеровского Dasein, как эк-стазис, что подразумевается под ódhr.
[23] Следует отметить, что слово «освящение» на самом деле происходит от другой германской группы слов, имеющей отношение к священным или святым. «Священный» происходит от германского «hailagōn». См Торссон, Зеленая Руна, стр. 43, и Клири, «Призыв богов», стр. 48-49.
[24] Эссе входит в «Призыв богов».
[25] Это поддерживает идею, что Vili и Vé являются ипостасями Одина; т.е., три аспекта единого. Эдред Торссон пишет: Существующая Одиническая структура состоит из трех частей. Самое старое название этого трехсторонней сути это Wōdhanaz–Wiljōn–Wīhaz (как Один — Vili-Vé). Значения этих имен указывают нам, как работает трехсторонняя сущность сознания. Wōdh-an-az (мастер вдохновения [wōdh-]) это экспансивная всеобъемлющая экстатическая и преобразующая сила в основании сознания и энтузиазма. Wiljōn (воля) является сознательным осуществлением задуманного плана и Wīhaz (сакральный) это дух разделения в независимом священном «пространстве». Это разделение между сознанием и «природой» (т.е. вне сознания) должно быть осуществлено до каких-либо преобразований или «работы» по созданию места. Все трое необходимы; все должны работать вместе как единое целое. См. Эдред Торссон «Рунелор: Руководство по эзотерической Рунологии» (York Beach, Maine: Samuel Weiser, 1987), p. 179. Как должно быть ясно, мое обсуждение в этом разделе основывается на Торссоне.
[26] В известном эссе, К. Г. Юнг пишет, что «бог немцев – Вотан, а не христианский Бог». «Вотан (Один)», — говорит Юнг, является «фундаментальным атрибутом немецкого народа» и «германской данностью первой важности, подлинным выражением и непревзойденной персонификацией фундаментального качества, что особенно характерно для немцев». Хотя многие эссе Юнга — написанные в 1936 году — имеют дело с Германией своего времени, мы должны понимать, что он говорит в широком смысле и германских народах. См К. Г. Юнг, «Вотан» в цивилизации на переходном этапе», Сборник трудов К. Г. Юнг Том. 10, пер. Герхард Адлер и Р. Ф. С. Халл (Princeton: Princeton University Press, 1970), стр 191, 186.
[27] Я хотел бы поблагодарить Майкла Мойнихана за некоторые поправки в предыдущий вариант этого эссе.
Перевод с английского
Стриглава Уварова
2016 e.v.
[1] Королевский Кодекс или Королевская Книга (прим. перев.)
[2] Буквально «с средины вещей» (лат)
[3] Русский пер. А. Корсун, исландский нормализованный текст Guðni Jónsson (прим.перев.)
[4] Polomé (Эдгар Шарль Поломе) – бельгийский религиовед и лингвист, специалист по индоевропейским языкам, в том числе по праиндоевропейской проблеме, а также по язычеству германцев (прим. перев.)
[5]В данном контексте зрелости, возмужалости – прим. перев.
[6]«Молчание водворяется жрецами, которые тогда имеют право наказывать. Затем выслушивается король или кто-либо из старейшин (principes), сообразно с его возрастом, знатностью, военной славой, красноречием, не столько потому, что он имеет власть приказывать, сколько в силу убедительности. Если мнение не нравится, его отвергают шумным ропотом, а если нравится, то потрясают копьями (framea): восхвалять оружием является у них почётнейшим способом одобрения». (Тацит, Германия, гл.11) – прим. перев.
[7] Горилла Коко из США, одна из наиболее развитых в языке жестов и понимании английской речи горилл – прим. перев.
[8]«Выходом из потаенности» – дословно у Хайдеггера (прим. перев.)
