Приход культа в Рим
О введение культа Кибелы в Рим, 4 апреля 204 год до н.э., рассказывает историк Тит Ливий который выражается следующим образом.
«Лив.Liv. XXIX 10, 4.-5.8;14, 11-14. В этот период неожиданно Рим наполнила суеверная паника: в этом году слишком часто сыпались камни с неба и в послествии после рассмотрения книг Сивилл было найдено пророчество согласно которому внешний враг принесет войну в Италию, и изгнать его можно будет только в случае, если в Рим из Пессинута прибудет Мать Богиня. Итак, чтобы приблизить предсказанную победу, оракулы начали размышлять над тем каким образом перевезти Богиню в Рим…
Корабль достиг устья Тибра (Сципоне) Согласно полученному приказу она была погружена лодку и пущена на море. Самые уважаемые матроны…приветствовали её…прошествовали к ней рука об руку одна за другой; между тем весь город выстроился на встречу ей; во время молитвы в которой просили богиню войти в город со своей волей и благостью, напротив дверей каждого дома, где она должна быть пронесена были установлены кадила жгущие ладан. Двенадцатого апреля богиня была принесена в храм Победы, что находится в Палатине. Был объявлен выходной день. Люди массово приносили подарки богине, и имели место ритуальные праздники и игры, названные Мегалезия.»
Из повествования Ливия выводятся многие элементы оценки. Во-первых,вторжение Ганнибала рассматривается как историческое событие, нарушение pax deorum; гармоническое взаимоотношение с божественным, которое человек должен беречь следуя религиозному чувству благочестия, слышать и скрупулезно выполнять религиозные обязанности, сохранять связи (религия происходит от Re Ligare то есть связывать) с Нуменозным, важен факт, что сенат обязательно советуется с книгами Сивиллы, то есть с пророческими текстами, для того, чтобы найти предсказание для текущей ситуации.
Кибелла так же связана с Победой, по этому ее приезд в Рим был воспринят как гарантия и символ военной победы над Ганнибалом, что должно дать понять смысл римской религиозности, которая предусматривает необходимость умилостивить иностранных богов, а в особенности вражеских.
Великая Мать почиталась как богиня и почиталась многими народами восточной части Средиземноморского бассейна, и когда фригийцы пришли на Анатолийский полуостров, культ уже присутствовал но был истолкован в соответствии с религиозными чувствами нового народа.
Карфаген был гегемоном в Средиземном море, и его религия имела мощный акцент на женские божества (вспомните, например, культ Астарты) и это объясняет логику лежащую в основе ответа данного Книгами Сибиллы и решение сената о принятии богини Кибеллы в Риме.
Обратите внимание, что в рассказе Ливия богия является одним целым со своей статуей; приветствовать статую значит приветствовать богиню, так как считалось, что статуя освещенная была проникнута присутствием божества.
Показателен, однако, тот акцент в истории — и в римских источниках, откуда черпает Ливий -наличие и роль римских матрон. Рим признавал так же жреческую роль женщин, в различных культурных и социальных контекстах. В социальности основанной на центральной фигуре отца Семейства, на эксклюзивности публичной роли мужчин, даже потом, в истории Рима женщины регулярно появляются во всех решающих моментах кризиса, играют посредническую социальную и религиозную роль, как было в этом случае когда матроны находились на первом плане в акте приветствия иностранной богини.
Сенат, на основе того, что изобилие ритуалов этого культа было слишком далеко от сурового и аскетичного римского религиозного обычая — напоминаем ,что это республиканский период, в разгар войны с Ганнибалом — запретил римским гражданам участвовать в ритуалах этого культа и тем более становиться жрецами.
Со временем культ укрепился в Риме на других условиях . Император Клавдий в первом веке нашей эры дал Великой Матери привилегированную позицию, по причине чего, в этот момент, дискриминации заложенные в прошлых веках не имели больше смысла, тем более что братства культа Великой Матери с удовольствием принимали религиозные нормы принятые в государстве.Это позволило культу быть более подходящим религиозным чувствам римлян, которые спустя время, были широко пропитаны иностранными религиозными взглядами, греческими, египетскими, персидскими и всякого рода эллинистическими.
Романизация культа Великой Матери
Самое важное правило такой религиозной дисциплины века империи было замена кастрации как жертвоприношения предлагаемого богине, на гениталии жертвенного быка (тавроболий). В виду этого новшества даже римские жители могли входить в часть таинства богини и как Архигалли, и как обычные жрецы.
В связи с этим аспектом романизированый культ богини имеет родство с митраистским ритуалом тауромахии (боя быков), хотя самые новые приобретения побуждают полагать, что в митраизме кровавое жертвоприношение животного относится к низшим ступеням митраизма.
Архигалии наберались среди персон наиболее сосотоятельных из муниципалитета или колонии, их назначение утверждалось муниципальным сенатом и подтверждалось жреческой коллегией Квиндецемвиров священнодействий, которая в Риме контролировала иностранные культы. Назначение этих жрецов было пожизненно и вынуждало их к месту жительства в там, где они практиковали свою религиозную юрисдикцию; основной их функцией было предсказание — то есть толкование воли Богини Матери как во время больших праздников в марте, так и в особоых обстоятельствах при которых к ним обращались за советом, а так же руководить празднеством жертвоприношения быков(тауроболии) на благо Рима и империи.
Обычных жрецов выберали из вольноотпушеных бывших рабов, как это широко засвидетельствовано в эпиграфических документах имперской эпохи. Их назначение не было пожизненно и не было совместимо с деятельностью относительно других культов; назначение ставило их на уровень с официальными священниками империи (понтифики, фламины, авгуры) демонстрируя религиозный синкретизм империи.
Вторым правилом было подчинение Священства Великой Матери коллегии Квиндецемвиров священнодействий которая в дополнение к уже озвученой функции по контролю иностранных культов занимались в особенности данным культом, учитывая важность и торжественность его официального введения в Риме. Запись найденная к Куме(CIL, X, 3698)представляет публике диплом с которым коллегия Квиндецемвиров священнодействий утверждает назначение Священства Кибелы.
Коллегия Квиндецемвиров священнодействий ассистировала на мартовских праздниках в честь Богини как представители города, но никогда не участвовали в взаимоотношениях между Богиней и ее последователями.
Культ Великой Матери предусматривал и женское жречество; женщины подготвливали кандидатов к Мистериям, которых они кормили медом чистого учения, с тем, чтобы дать им звание Пчелы. (Мелиссае)
Каждая из них владела местом для приготовления миста(неофитов), подготавливали похоронное ложе Аттису и венчальную комнату после воскресения бога, в которых предпологались священные изображения и религиозная утвать которые организовывали и берегли женщины.
Первая жрица храма Кибелы в Риме является первой служанкой Великой Матери, но не равна рангом с Архигаллием.
Ритуальная музыка и Священство Великй Матери
Ритуал Великой Матери предусматривал широкое использование музыки, для того чтобы поддержать определенные эмоциональные состояния верующих. В своем архаическом происхождении такие ритуалы имели характер присутствующий уже в мифе: неистовство, безумие, экстаз, единение с музыкой способное пробудить состояние транса. Вероятно, стиль музыки, сохраняя радостные и буйные тона, был модифицирован римлянами; использовались такие музыкальные инструменты как прямая флейта(тибия) которая давала пронзительный и высокий звук, изогнутая флейта(керас)которая издавала хриплый и мрачный звук, исползовались соответственно в день Хиллария — праздник радости в честь воскрешения Аттиса и, в день похорон бога. Среди других инструментов были цимбалы, которые давали громкий и резкий звук (в созвучии с тибией) и тимпани которые имели низкий звук соответствующий звуку изогнутой флейты. Во всем этом можно видеть сходство с дионисийскими ритуалами, которое напоминает и актуализирует миф о разчленении и разложении бога, с чередованием боли и ликования, скорби и экстатической радости. Экстатическое и восторженное, психическое состояние ритуала Великой Матери красочно описано в стихах Катулла (63,1-36):
…Бегом быстрым и плутаньем взвеселите дух госпожи!
Нам теперь коснеть не время, все за мной, за мною скорей —
Во фригийский дом богини, под ее фригийскую сень,
Где звенит кимвалов голос, где ревут тимпаны в ответ,
Где игрец фригийский громко дует в загнутую дуду,
Где плющем увиты станы изгибающихся менад,
Где о таинствах священных вдаль гласит неистовый вой,
Где вослед богине рыщет без пути блуждающий сонм!
Нет иной для нас дороги. В путь скорее! Ног не жалеть!»…
(Перевод С. В. Шервинского. Издание: Гай Валерий Катулл Веронский. Книга стихотворений. АН СССР (Литературные памятники). М., «Наука», 1986.)
Для празднования великолепной и сложной литургии, в империи образовывались братства мирян учавствовавших в том или ином ритуале.
Участники процессии 15 марта(Canna intrat) нзывались Каннофоры и выбирались из населения независимо от пола и возраста; они отражали ту же обязательную организационную модель что и другие культовые коллегии входившие в империю, с местом захоронения членов братства( как это происходит и сегодня для католического Архебратства ) и местом для встречи поклоняющихся. Их функция, вероятнее всего, была связана с публичным экзотерическим аспектом культа.
Дендрофоры учавствовали в празднестве 22 марта (Arbor intrat),они набирались из состоятельных людей, особенно из лесозаготовительной области; их ассоциации засвидетельствованы особенно в морских и торговых центрах империи. Их функция заключается в обеспечении адекватной финансовой поддержки непрерывности культа, но все так же в экзотерическом , внешнем смысле культа.
Календарные праздники: Аттис и весеннее равноденствие
Римский календарь имеет в марте празднесва Кибелы, день весеннего равноденствия а так же празднование последующих дней. Это привело ученых первой половины девятнадцатого века к рассматриванию данного культа как аграрного, несущего символ смены сезонов, расцвет весны, плодородия земли. В этом есть правда, восприятие и представление о природе древнего человека отличается от современного; природа была чувственным выражением сверхчувственного, проявление священного, живущая как имманентная трансценденция, как сакральнасть вырисовывающаяся в манифестированном мире, в повседневной жизни человека.
Кроме того, на уровене более таинственном, а именно на уровне прерогативы жреческих элит и посвященных, происходящее в этом священодействии природы мыслились как пространство для осуществления аналогичных внутренних процессов трасформации, исходя из сходства между микрокосмом и макрокосмом к которым мы обратимся чуть позже, проявившим себя в эпозу Возродения в Герметическом корпусе.
Весеннее пробуждение природы ассоциировалось, следовательно, с манифестацией проявлением того внетреннего принципа, та искра духовности возделываемая в глубине себя в течении осени, трасформированная с зимнем солнцестоянием выходила теперь на свет, созревала.
Литургическая последовательность начиналась с праздника входа тросника (Canna intrat)15 марта, который символизировал рождение Аттиса, переходя потом ко входу дерева (Arbor intrat) 22 марта, сосны, священного дерева символизирующего покойного Аттиса, варианта универсального символизма как “Axis Mundi”( ось мира). Сосну приносили с Палатина в храм Кибелы, где она была выставлена на почитание верующих, как труп перед захоронением. Вокруг сосны-Аттиса звучали погребальные плачи, воспроизводя мифическое действо смерти бога.
Похороны достигают своего аппогея 24 марта,в день погребения сосны и празднования Крови; Галли хлыстали до крови свои плечи, били себя в грудь; кровь даруемая Богине, жертвоприношение жизненного принципа являющегося актом плодородия, внутреннего и внешнего. Во внутреннем смысле, предложенная кровь означала приношение дара Богине , чтобы получить ее защиту, то есть восстановить гармонию с женским принципом, рассмартиваемым как теллурическо-материнский принцип. Внешнем аспектом была мера, призваная умилостивить плодородие природы.
Затем слодовало погребение сосны-Аттиса, ночное похоронное бдение с ритуальными причитаниями в которое входило потом объявление жреца «Верующие и посвещенные, Бог спасен, поэтому и вам будет спасение от боли «
Это было объявление о воскресении бога, которое являлось прелюдией к празднованию прадника Хиларии 25 марта, дня радости, что, согласно древней астрономии, являлся первым денем длиннее ночи, днем праздника и света, солнца и весны. Во время празднования дня Хиларии, происходило торжество, помпезная и шумная процессия, в которой статуя Матери провозилась на колеснице, рядм с ней находилась фигура Аттиса. Этим действием превозносился его священный брак с Кибелой.
За Летицией следовал день отдыха (Requietio), день о котором никто из историков, как ни странно, не может ничего сказать.
Однако если выходной день был помещен в культовую последовательность литургического цикла, это означает , что он имел определенный смысл и ясное религиозное значение. Отдых — это момент воспоминания, внутренней и внешней тишины, в котором осознается смысл всего предыдущего религиозного опыта, с его историей смерти и возрождения; это день в который испытывается чувство обновления переваривается весть смысл цикла Аттиса во всех его нюансах.
Цикл Аттиса в итоге завершается днем Омовения 28 марта, очищается статуя Богини, делают в голове из черного камня углубление, универсальный символ, присутствующий во многих традициях, смысл духовной стабильности и метафизической центральности.
Заключительные замечания
История о смерти и возрождении бога, общая для различных Мистерий (Деметры, Кибелы, Диониса, Осирис) приводит нас к размышлению : древний мир поляризирует всё внимание на процессы трасформации в смысле единения человеческого и божественного, для чего все его усилия и способности были ориентированы сакрально, даже эмоциональная неприглядность, бешенство, экстаз; все служило опорой для приближения к Сакральному,к «большему чем человек». Древние очень хорошо знали, эти низкие пульсации человека, но использовали их преображая, сублимируя, придавая им иную ориентацию, то есть «вверх». Сегодня, в секуляризированном мире не хватает этих священных точек взаимодействия, они все меньше ощущается в коллективном сознании, открыта дорога к взлому изначального, тяга к животному и инстинктивному, которые проявляются как в частной, так и в общественной жизни, с проблематичными социальные результатами. И еще раз, древняя мудрость для нас это экзистенциальный урок, предупреждение. Очевидно также сходство Аттиса с христианской литургией Пасхи, со «Святого четверга» по воскресение, со смерти и Погребения Христа до Воскресения. Ведь так и есть, христианство предстает как популяризированая, вульгаризированая, открытая для всех (и следовательно ограниченная, так как исключает эзотерический срез)версия таинственного процесса, следы которого уходит корнями в таинственное греко-римское язычество, которое, в некоторых отношениях отнюдь не исчезло и живет в других ипостасях.
Пер. с итал. Д. Камзина
