С начала ХХ-го века было сделано много попыток восстановить древнюю европейскую языческую веру.
От ритуалов в Вевельсбурге гиммлеровских СС до природной религии современных виккан личности и организации пытались дать новую жизнь древним статуям богов, структурам и институтам. То, что большинство попыток было неудачными, само по себе не является порочащим эти идеи обстоятельством; это скорее знак того, что что-то важное было понято на духовном уровне — на основании того факта, что наш нынешний период не может позволить того, чтобы какая-нибудь истинная ценность проявила себя на политической и социальной арене. С другой стороны, у почти всех групп и личностей, вовлечённых в эти проекты, было много недостатков.
Само собой, первая проблема с любой реконструкцией дохристианской веры Европы состоит в том, что сейчас отсутствует непрерывная традиция. Нет непрерывной линии от изначальных обычаев, которые по-прежнему бы практиковались. Современные виккане могут утверждать, что их вера практиковалась всё время в полной тайне, но даже если это правда (в чём мы сильно сомневаемся), то ясно, что индивидуальные, немногочисленные группы-«ковены», практикующие разнообразные суеверия, никаким образом не могут считаться носителями всей традиции. Даже такой могущественная структура, как католическая церковь, вынесшая натиск, приведший к 1789 г. и последовавший после этого, лучше любого другого европейского института, упала до полного разложения. Имея это в виду, остатки заявляемой традиции, сохраняемые в небольших группах ведьм, состоящих из необразованных крестьянок, пресдтавляются совершенно иррелевантными. Если весь традиционализм является реконструкцией ценностей на основе, которая так мала и искажена, что многое должно быть сделано, если что-то в этом действительно заслуживало сохранения сегодняшними структурами, институтами и идеями, то ситуация является ещё худшей для «неоязыческих» реконструкторов.
Другой проблемой является недостаток строгости в доктринах большинства сегодняшних языческих организаций. Самые крайние примеры — это, конечно, те несчастные, которые утверждают, что язычество — это «индивидуальная» вера, где каждый «верующий» сам определяет всё её содержание. Если учитывать умственное и духовное состояние большинства западных людей, то такая точка зрения обречена на создание квазирелигиозной чуши всех сортов. Скандинавские неоязыческие организации с этой точкой зрения, как мы видели, сочетают её с одеванием одежды викингов и жертвованием фруктов богам или (в большей степени) богиням по случайному выбору без малейшего понимания, на что они обращают своё внимание. Но чаще всего последствиями становятся индивидуальные истолкования текстов типа Эдды, и слишком «игрушечное» отношение к самому понятию духовности. Самая серьёзная часть этого второго пункта — это общее отсутствие понимания основополагающих понятий каждой аутентичной традиции: веры в изначальную истину и её поиск.
Мы не ссылаемся на догматизм такого рода, который можно найти только в закрытых, монолитных обществах. Время для подобных принципов, само собой, прошло, в любом случае в настоящий момент времени. Мы говорим о поиске основополагающих, скрытых истин, которые можно найти в любой религиозной системе, даже самой примитивной. И под истинами мы, разумеется, понимаем не моральные, социальные или материальные идеалы, которые не положены в основу духовной природы, но фактическое содержание понятий «Бог», «Брахма», «первоначала», или всё, что можно назвать центральной силой и/или смыслом человеческого существования. Неоязыческие принципы гораздо часто декларируют релятивизм крайне современного, даже постмодернисткого, происхождения. Это крайне антитрадиционалистично.
И это подводит нас к третьему пункту: факту того, что современные язычники, в большей степени, чем все остальные, пытающиеся обрести традицию и реконструкцию, доступны для модернистской «инфильтрации» в свои идеи. Любой «истинный христианин», скорее всего, почувствовал бы, что он совершает ошибку, толкуя библию в таком духе, чтобы она соответствовала бы его крайне атеистическим, либеральным, социалистическим или современным так называемым «консервативным» правителям. Для самопровозглашенного «язычника» это не является проблемой. Поэтому мы можем видеть, что большинство неоязыческих организаций заостряют внимание на своей приверженности индивидуализму, демократии, прогрессу, «толерантности», пацифизму (или иногда войне ради войны), феминизму, и тому, что должно подойти в пропагандистской войне — чтобы получить больше обращённых и чтобы вести борьбу с христианством, которую многие считают намного более важной, чем борьбу с модернизмом, материализмом и потребительством. Причина такого поведения очень проста — это то, что большинство неоязычников определяются через их конфликт с доминирующей религиозной системой; в Европе, само собой, это христианство. Их точка зрения состоит в том, что христианство является совершенно чуждым, как для культуры и народов Европы, так и (ещё хуже) для «человечества». С этим аргументом они развивают свои идеи главным образом как зеркальное отражение христианства, формулируя и развивая эти идеи в противопоставлении всему, что может быть принято за христианство. Следовательно, христианское отношение к женщинам заставит их утверждать, что женщина и мужчина равноценны (даже до границы с совершенным феминизмом, где эта равноценность становится подобием по типу «это одно и то же»); антипрогрессивная точка зрения католической церкви заставит их отбросить её и объявить о своей вере в науку; христианское повеление подчиняться земным властям сделает их полуанархистами, и так далее. Наконец, христианское внимание к далёкому от жизни отправит их к преклонению перед природой и мужчиной/женщиной. Крайние последствия этого очевидны: духовный упадок, делающий их примитивными полуатеистами, поклоняющимся своему собственному половому вожделению, если не камням в лесу. Это не значит, что в большой части антихристианской риторики нет смысла. Пренебрежение христианства сексуальностью и женщинам не подходит никому; аскетизм является идеалом, который должен быть (и как это было всегда) установлен для особых элит. Абсолютное сфокусированность на стыде в христианстве также является проблемой, не увеличивающей наш энтузиазм относительно этой религии; и существует много вещей, которые со всей честностью можно критиковать и обсуждать, даже со строго традиционалистской точки зрения. Но, если это заставляет кого-то заключить, что бездуховный, эгалитарный, материалистический гедонизм современного мира превосходит христианскую картину мира, и что его язычество должно быть просто квазирелигиозным предлогом того, что он ведёт себя как обезьяна с высокими технологиями, то мы не желаем ничего из такой «реконструкции».
Четвёртый и последний пункт, также связанный с вышеупомянутыми, это политическая ориентация сегодняшних организаций. Деятельность неоязычников, и главным образом скандинавских, преследуется пугалом — а именно национал-социализмом. Отношение общества потребления с его функционалистической потребительской моралью и её «интеллектуалами» предъявляет большие требования к каждому человеку с руной на шее. Современные «правые экстремисты» (в самом узком значении слова), само собой, решили использовать своё дохристианское наследие в таком ключе, чтобы легитимизировать определённые радикально-националистические идеи. Эти идеи также притягивают многих современных язычников, и иногда до того предела, когда они начинают романтизировать гитлеровскую Германию, что лежит за пределами всякого смысла. И те, кто не разделяет это восхищение, само собой, реагируют на это прямо противоположными действиями. Фактически они не только делают прямо противоположное (включаются в борьбу с фашизмом, что настолько же безобидно, как и принимать его, так как он является в своей основе мёртвой политической платформой в наших глазах), но они также принимают современные понятия. Они будут утверждать, что они принимают «древнюю скандинавскую демократию» (которая фактически была маргинальным явлением, как любой преподаватель древней германской культуры расскажет вам), и как результат они принимают современную «англосаксонскую» форму демократии. То «язычество», которое практиковалось в Третьем Рейхе, было по большей части духовностью, совершенно подчинённым материализму (например, расовые доктрины, поставленные в центр идеологии, сделали её утончённым натурализмом/поклонением природе крайне архаичного рода), и мирской форме режима, который черпал свою силу в большей степени из масс, нежели сверху. Тем не менее это не является извинением для клятв верности нынешним властителям, а также политическому безумию, которое ведёт только к нигилизму и эгоистическому потаканию «свободной сексуальности», ещё большему либерализму, «равенству» или что должно сейчас быть популярно у экономических дьяволов, которые управляют судьбой западной цивилизации. Ещё один раз мы видим, как примитивная диалектика (не приводящая к синтезу: оппозиции редко делают это в реальности, что бы не говорили марксисты) делает людей непригодными осознать тот факт, что если они хотят быть носителями традиции и проявлять это в возрождённой языческой вере, то они должны находиться высоко над инфантильной и дряхлой сегодняшней «политикой», чтобы быть в состоянии построить движение, не затянутое в водоворот эгоистических интересов и нелепой партийной борьбы, составляющей современную «политику».
Существует много проблем, к которым нужно обращаться, и те из них, что были затронуты выше, можно развивать и дальше. Например, вышеупомянутый пункт об зеркальном отражении христианства и поведении, противоположном христианскому, дал нам большое количество людей с нездоровыми и антигероическими идеологическими установками. Мы всё же хотим теперь оставить это с некоторым заключительным словом. Язычество, связанное с настоящим светом изначальной традиции, должно быть антиматериалистичным и духовным, но связанным с желанием действовать. Оно должно превзойти, и даже игнорировать, шум современных «дебатов» и мирских полемик, но оно должно быть в состоянии сформулировать абсолютную точку зрения, делающую её последователей иммунными к нажиму подрывающих и деструктивных элементов, распространённых повсюду на современном Западе. Оно должно учиться у тысяч лет человеческого существования, но оно должно быть в состоянии дать народу, рождённому в это страшное время Кали-Юги силы жить полноценной жизнью. Другими словами, оно должно быть связано с прошлым, быть безжалостным к настоящему, и смотреть в будущее. И что ещё важнее: смотреть в вечность.
M. Haggkvist. Grunnleggende problemer med hedensk tradisjonalisme // KulturOrgan Skadinaujo. № 2, 2003.
