Проблемы языческого традиционализма, часть 3

Askr Svarte: проблемы языческого традиционализма, часть 3

Согласно Хаггвисту вторая проблема звучит следующим образом:

«Другой проблемой является недостаток строгости в доктринах большинства сегодняшних языческих организаций. Самые крайние примеры — это, конечно, те несчастные, которые утверждают, что язычество — это «индивидуальная» вера, где каждый «верующий» сам определяет всё её содержание. Если учитывать умственное и духовное состояние большинства западных людей, то такая точка зрения обречена на создание квазирелигиозной чуши всех сортов. Скандинавские неоязыческие организации с этой точкой зрения, как мы видели, сочетают её с одеванием одежды викингов и жертвованием фруктов богам или (в большей степени) богиням по случайному выбору без малейшего понимания, на что они обращают своё внимание. Но чаще всего последствиями становятся индивидуальные истолкования текстов типа Эдды, и слишком «игрушечное» отношение к самому понятию духовности. Самая серьёзная часть этого второго пункта — это общее отсутствие понимания основополагающих понятий каждой аутентичной традиции: веры в изначальную истину и её поиск».

Замечание Хаггвиста подтверждается расхожей, к сожалению, фразой «Сколько язычников – столько и язычеств», которая в корне неверна. Индивидуализм чужд Традиции, а индивидуальное толкования традиционных доктрин больше говорят об уровне трактующего, чем о самих традициях и служат удовлетворению «духовных» потребностей индивида, которые находятся на том же уровне, что и материальные. Фактически, человек совершает выбор между равнонизким материальным потреблением и «духовным» игрищем (потреблением). Эта проблема очень тесно прилегает к проблеме псевдо-языческих объединений и путанице, внесенной рядом современных субкультур, таких как веганы и зоозащитники, которые пытаются облачить одну идею, которая им понравилась в одежды религии, которая им так же понравилась. Ни о каком глубинном постижении, инициации в таком случае не может быть и речи. Более подробно вопрос псевдо-язычества будет рассмотрен ниже.

Важно заметить, что язычеству вообще свойственная некая дифференциация, так воинские сословия более почитают богов войны, богов-защитников, жреческое – богов мудрости и смерти, а крестьянское – богов земли и плодородия, богов неба. Так же разные общины могут делать разные акценты в пантеоне, так одни более почитают Перуна, другие – Даждьбога, известна эта дифференциация и в индуизме, где она не вызывает острых конфликтов и органично существует тысячелетия. За всем этим многообразием «деревьев-язычеств», главное не потерять могучий лес самого язычества.

*** 

«И это подводит нас к третьему пункту: факту того, что современные язычники, в большей степени, чем все остальные, пытающиеся обрести традицию и реконструкцию, доступны для модернистской «инфильтрации» в свои идеи. Любой «истинный христианин», скорее всего, почувствовал бы, что он совершает ошибку, толкуя библию в таком духе, чтобы она соответствовала бы его крайне атеистическим, либеральным, социалистическим или современным так называемым «консервативным» правителям. Для самопровозглашенного «язычника» это не является проблемой. Поэтому мы можем видеть, что большинство неоязыческих организаций заостряют внимание на своей приверженности индивидуализму, демократии, прогрессу, «толерантности», пацифизму (или иногда войне ради войны), феминизму, и тому, что должно подойти в пропагандистской войне — чтобы получить больше обращённых и чтобы вести борьбу с христианством, которую многие считают намного более важной, чем борьбу с модернизмом, материализмом и потребительством. Причина такого поведения очень проста — это то, что большинство неоязычников определяются через их конфликт с доминирующей религиозной системой; в Европе, само собой, это христианство. Их точка зрения состоит в том, что христианство является совершенно чуждым, как для культуры и народов Европы, так и (ещё хуже) для «человечества». С этим аргументом они развивают свои идеи главным образом как зеркальное отражение христианства, формулируя и развивая эти идеи в противопоставлении всему, что может быть принято за христианство. Следовательно, христианское отношение к женщинам заставит их утверждать, что женщина и мужчина равноценны (даже до границы с совершенным феминизмом, где эта равноценность становится подобием по типу «это одно и то же»); антипрогрессивная точка зрения католической церкви заставит их отбросить её и объявить о своей вере в науку; христианское повеление подчиняться земным властям сделает их полуанархистами, и так далее. Наконец, христианское внимание к далёкому от жизни отправит их к преклонению перед природой и мужчиной/женщиной. Крайние последствия этого очевидны: духовный упадок, делающий их примитивными полуатеистами, поклоняющимся своему собственному половому вожделению, если не камням в лесу. Это не значит, что в большой части антихристианской риторики нет смысла. Пренебрежение христианства сексуальностью и женщинам не подходит никому; аскетизм является идеалом, который должен быть (и как это было всегда) установлен для особых элит. Абсолютное сфокусированность на стыде в христианстве также является проблемой, не увеличивающей наш энтузиазм относительно этой религии; и существует много вещей, которые со всей честностью можно критиковать и обсуждать, даже со строго традиционалистской точки зрения. Но, если это заставляет кого-то заключить, что бездуховный, эгалитарный, материалистический гедонизм современного мира превосходит христианскую картину мира, и что его язычество должно быть просто квазирелигиозным предлогом того, что он ведёт себя как обезьяна с высокими технологиями, то мы не желаем ничего из такой «реконструкции»».

Рассмотрение этой проблемы следует разделить на две части: вопрос отношения язычества к христианству (шире к креационизму, и уже – к православию), и вопрос отношения язычества к Модерну.

Действительно, много язычников отталкивается от оппозиции к доминирующей религии, в России и Европе это православие и католицизм/протестантизм соответственно, на Кавказе и в странах СНГ возрождение до-исламских традиций так же сопровождается активной исламофобией. Комплекс ненависти по религиозному принципу очень распространен среди общин и людей в частности[i], но является ли он обоснованным?

Опираясь на данные выше дефиниции манифестационизма и креационизма, мы знаем что первому соответствует Золотой Век Традиции, а второму – Серебряный Век, и оба они сопричастны Традиции, фиксируя её различные этапы.

Христианство среди религий креационизма занимает особое место, не только исторически, но и по своей сущности. Если ислам настаивает на абсолютной трансцендентности Аллаха, то христианство уникальным образом «разрешает» вопрос манифестационизма и креационизма…фигурой Христа.

Бог вторит это мир из Ничто, как мастер горшок из глины, но на определенном этапе бог проявляет себя в сотворенном им же мире, он рождается через женщину деву Марию в этот мир, и умирая в нем, возвращается к Отцу, т.е. к Себе. Эта картина почти тождественна учению Платона и неоплатоников об эманациях божественного из мира Идей (Эйдосов), через определенную иерархию, в которой присутствует Демиург-творец[ii], вплоть до материи и возврат обратно в мир Идей. Где эманация называется проодос, а возвращение – эпистрофе. Эманация божественного спускается сверху вниз, постепенно рассеиваясь и, доходя до материи, начинает обратный путь, увеличивая концентрацию по мере достижения верхних сфер. Про Платона нередко говорят, что он был «христианином без Христа».

Неоплатонизм и его аристотелевская ветвь оказали огромное влияние на христианское богословие и теологию, в его русле можно объяснить боговоплощение в Христе, догмат о тройственной природе Бога. Но христианство – это не весь неоплатонизм, некоторые его постулаты абсолютно не подходят христианству, с другой стороны – христианские богословы дополняют неоплатонизм своими построениями; и весь этот комплекс в целом и есть христианство. Так, например, на V Вселенском соборе император Юстиниан опубликовал трактат против Оригена и оригенизма, где в частности, содержатся следующие строки:

«Воспитанный в языческих мифологиях и желая распространить их, он прикинулся, будто изъясняет божественное Писание, чтобы, таким образом злонамеренно смешивая непотребное свое учение с памятниками божественного Писания, вводить свое языческое и манихейское заблуждение и арианское неистовство и иметь возможность приманивать тех, которые не в точности вразумели божественное Писание. Что иное изложил Ориген, как не учение Платона, который распространял языческое безумие? Или от кого другого заимствовался Арий и приготовил свой собственный яд? Не он ли на погибель души своей измыслил в святой и единосущной Троице степени? Чем отличается от манихея он, который говорит, что души человеческие в наказание за грехи посланы в тела, что будто бы они были прежде умами и святыми силами, потом получили насыщение богосозерцанием и обратились к худому и потому охладели (άποψυγείσας) в любви к Богу, а отсюда названы душами, т. е. холодными (ψυχάς), и в наказание облечены в тела? И этого одного было достаточно для совершенного его осуждения, потому что это —языческое нечестие».[iii]

Как следствие, Ориген был осужден в 15 анафемах. Другой пример – неоспоримое влияние неоплатонической среды греко-романского мира на западных отцов: Августина, Боэция, Иоанна Эриугену и др.

Изучению неоплатонизма в исламе посвятил свою жизнь французский философ Анри Корбен, согласно его исследованиям, неоплатонизм нашел свое отражение в исламе в следующих направлениях: философия аль-Фараби, суфизм, шиизм (исмаилизм), школа Ишрак, мистические поэты Руми и Рузбехан Бакли, школа Джабир Ибн Хайяна и др. Как мы видим, языческое наследие Платона и неоплатоников является фундаментальной частью христианства, и находит свое отражение даже в более строгом Исламе.

Касательно православия должно сказать следующее.

Православие является одной из трех ветвей (католицизм, православие, протестантизм), на которые распалось христианство, причины раскола между католиками и православными для нашего исследования вторичны, и мы сосредоточим внимание на тех аспектах православия, которые роднят его со славянским язычеством.

Ранее мы указывали, что на Руси православие очень тесно сплелось с языческим наследием (хоть оно и было гонимо), на что так же указывает и В. Колесов в своих трудах, о чем говорит народный фольклор, суеверия и обряды, сохранение традиций вышивки и зодчества. Другой, не менее важной причиной, сближающей православие с язычеством, является особое почитание Богородицы. Дева Мария-Богородица, мать земного воплощения Иисуса Христа, зачатого непорочно Святым Духом.

Мы не встретим такого пристального внимания к матери Мухаммеда, или к женским фигурам в иудаизме, как в христианстве и особенно в православии. Данный акцент очень сближает православие и язычество, для которого характерно почитание Земли-Матери в разных аспектах, матери в земном роду. Мать часто ассоциируется с плодоносной землей, с глубинами и тёмным (сокрытым, неявным). В креационизме Небо и Бог противопоставляются тварной земле и миру, в православии же мы видим очень сильный культ Богородицы. Также в писаниях Богородицу называют Приснодевой, то есть она сохраняет чистоту и непорочность до и после рождения Христа, то есть соотносимая с землей Богоматерь чиста перед Богом и миром, что так же соответствует позитивному пониманию земли у язычников. Другая женщина, сопровождавшая Христа – Мария Магдалина, святая и мироносица, тоже является важным женским акцентом в православии, она равна апостолам и вместе с девой Марией удаляется к Иоанну Богослову. Справедливым будет указать, что православие во всей своей структуре крайне сложно и многообразно, и рассмотреть все его аспекты не представляется возможным в данной работе.

Исходя из вышеуказанного, следует, что между язычеством и христианством много общего, особенно на Руси, в православии. Но православие – это не криптоязычество, это самодостаточная религия, со своей теологией, языком и способом мышления. Она опирается на двойственность, на оппозицию Верха и низа, следовательно, с точки зрения христианства любые не-христианские религии – это бесовщина, дьяволополконничество, «язычество». Таков их путь. И сегодня многие язычники, перенимая форму религиозной вражды, истинно чуждой язычеству, осуществляют свою идентификацию и бытность через отрицание христианства. Несомненно, Хаггвист указал на недостатки христианства, но внутри самой христианской традиции они таковыми не считаются. Да, христианство действовало жесткими методами, методами религиозной войны, расширяя свое господство, неся свое слово Истины. И, отталкиваясь от христианства, многие языческие объединения и язычники совершают указанные выше ошибки. По сути, они также слепы, как и религиозные фанатики и равнодалеки от Духа Традиции. И если мы признаем Традицию как абсолютный авторитет, то неразумно отрицать ту или иную его часть, это ведет к забвению, окостенению и вырождению. Да, креационизм не пойдет на «союз Неба и Земли», но почему манифестационисты должны, вслед за этим, разрывать Отца-Небо и Землю-Мать? Jedem Das Seine.[iv] [v]

 

Современность, Модерн – абсолютное зло. Таков постулат традиционализма. Всеми своими действиями Модерн последовательно профанирует, десакрализирует, уничтожает традицию. Рене Генон и Юлиус Эвола озаглавили свои главные труды как «Кризис современного мира» и «Восстание против современного мира» соответственно. Как писал Ницше: «Пустыня растет, горе тому, кто несет в себе пустыню», говоря о европейском нигилизме, сметающем всё традиционное и подводящем всё под ноль, Ничто.

Креационизм понимает это процесс как сатанинский, ученые мужи – приспешники Дьявола, отрицают Бога и утверждают бесовской порядок. В исламе это, несомненно, наступление времени Даджала – Антихриста. Здесь мы также можем увидеть причину отождествления язычников с учеными-позитивистами, гуманистами и физиками нового времени; одни поклонялись Сатане, и другие тоже, вопрос только в форме.

Ошибочно проводить причинно-следственную связь между нарастанием научного прогресса и возвращением языческих богов. Позитивисты не развенчивали христианского Бога в пользу языческих божеств, они развенчивали саму Традицию. Всё Сакральное им чуждо.

Следовательно, для христианина или мусульманина, для традиционалиста, вопрос об отношении к современному миру решен окончательно: тотальный джихад, священная война с Антихристом, Ангелов Неба с демонами Ада. Православный традиционалист в современном мире – это святой посреди Ада.

Так как язычество не знает абсолютной вертикальной оппозиции, разницы в природе между Богом и миром, то, казалось бы, оно должно быть всецело на стороне современного времени. Но такая точка зрения является заблуждением, для объяснения которого стоит сделать важное отступление.

Традиционное общество строится на иерархии, иерархия является проявлением божественного порядка в обществе. Традиционное общество делится на группы – касты, иначе – варны (цвет). Обычно выделяют три касты:

Жречество (Брахманы)

Воины (Кшатрии)

Ремесленники и крестьяне (Вайшьи)

Вне каст располагаются изгои общества, т.н. «парии».

Жречество воспринимает Бога недуально (адвайта), воины опираются на ограниченную дуальность (двайта-адвайта), а ремесленники воспринимают Бога как творца. Это иллюстрируется тем, что обычный люд зачастую славит созидающий аспект божественного (Брахму, Сварога), воины славят богов-защитников (Вишну, Перуна, Тора), а жречество славит богов мудрости и смерти (Шива, Велес, Один, Кали, Морена, Хель и Фрейя). Платон в своей структуре политейи рассматривал воинов (стражников) как носителей природы, в которой преобладают золото и серебро, а у низших сословий – медь и железо. Божественный порядок – дхарма – пронизывает абсолютно всё, его поддержание исполнением собственной дхармы есть высшая честь и доблесть. В Деви-Махатмье[vi] Калика призывает Рактабиджу оставить разговоры, неподобающие воину и исполнить свою дхарму – вступить с ней в поединок и умереть. Неисполнение дхармы называется адхармой.

В книге «Рабочий» в творчестве Эрнста Юнгера», Эвола пишет:

«Эпохе третьего сословия неведомо единство свободы и служения, единство свободы и порядка; она «никогда не знала чудесной власти этого единства, ибо достойными стремления ей казались только слишком легкодоступные и слишком человеческие удовольствия». Обратной стороной этого абстрактного, индивидуалистического, собственнического понимания свободы является идея социума как системы, определяемой принципом общественного договора. Именно благодаря подобному абстрактному представлению о свободе буржуа присуще стремление к разложению всякого органического единства, к «превращению всех отношений, основанных на долге и ответственности, в договорные отношения, которые можно расторгнуть»».[vii]

С языческой точки зрения, это власть не столько вайшьев (опирающихся на Творца), сколько последних изгоев-париев, нарушение иерархии властей, онтологического порядка устройства мира. Единственно возможное поведение для воина и волхва/брахмана в ситуации «бунта» изгоев – уничтожение бунтовщиков и защита сакрального мироустройства.

Нельзя не заметить, что соотношение Модерна с Железным Веком указывает нам на эсхатологичность сегодняшних времён. В манифестационизме время циклично, цикл начинается с созидательного проявления Бога в мире, индусы говорят о Дне Брахмы и Ночи Брахмы, или об Открытии и Закрытии глаз Шивы. Позже, через божественное самоумаление, самосокрытие наступают последние времена, о которых говорят мифы о конце цикла. Индусы считают, что Кали-юга, в которой мы живем, началась с битвы на поле Курукшетра[viii], в скандинавской мифологии это время Рагнарёка, у славян – Кощный Век.

В доктрине креационизма оппозиции наиболее остры, их время – линейно, Антихрист будет повержен и после Страшного Суда, избранные попадут на Небо навечно. В язычестве после конца наступает новое начало. Конец неизбежен, как неизбежно и новое начало. В Старшей Эдде есть такие строки:

«Видит она:

вздымается снова

из моря земля,

зеленея, как прежде;

падают воды,

орел пролетает,

рыбу из волн

хочет он выловить.

 

Встречаются асы

на Идавёлль-поле,

о поясе мира

могучем беседуют

и вспоминают

о славных событьях

и рунах древних

великого бога.

 

Снова найтись

должны на лугу

в высокой траве

тавлеи золотые,

что им для игры

служили когда-то.

 

Заколосятся

хлеба без посева,

зло станет благом,

Бальдр вернется,

жить будет с Хёдом

у Хрофта в чертогах,

в жилище богов —

довольно ль вам этого?»[ix]

 

Но эта неизбежность нового начала не означает, что можно смириться, и тем более признать порядки изгоев и шудр. Для истинного язычника исполнение дхармы в последние времена обретает трагические краски, так как конец неизбежен, невозможно повернуть колесо времен вспять. Но иного пути, кроме восстания против современного мира, у язычника нет.[x]

Представители Золотого и Серебряного Веков Традиции едины в своем отрицании Модерна, Железного Века, но исходят из принципиально разных доктрин и опираются на различные причины и различно трактуют происходящий упадок. Нигилизм современности появился одновременно с creatio ex nihil, но это не даёт язычникам никакого права утверждать о вредности христианства (креационизма) для всего человечества. Воистину, Каждому – Своё.