Низкий поклон Доброславу за его труды, бескомпромиссность, глубина и поэтичность которых вдохновили меня в начале моего Пути.
Фигура Доброслава в славянском язычестве на современном этапе является более, чем знаковой. Он стоит особняком, на его идеи обращают внимание многие деятели русского язычества, которые в своем жизненном и духовном пути подчас идут сильно вразрез с опытом и наставлениями самого кировского отшельника, но всегда отзываются о нем с уважением и признают его неоспоримую значимость. Именно интерес с самых разных сторон, и отражение идей Доброслава в разных направлениях языческой мысли сподвигнули нас рассмотреть его фигуру в приближении к философии традиционализма: насколько философия и опыт самого Доброслава совпадают (или не совпадают?) с идеями и опытом представителей традиционализма.
Сам Доброслав нигде и никогда не причислял себя к этому течению (и вообще к какому либо), и в своих текстах не упоминал и не цитировал ни одного из известных и ярчайших представителей этого философского направления, берущего начало в прошлом веке. Мы считаем, что знакомство Добровольского с трудами Рене Генона, Юлиуса Эволы или Мирча Элиаде не состоялось по довольно тривиальной причине недоступности и редкости русскоязычных изданий этих авторов, которые стали появляться только в 90-е годы, и до сих пор еще не все переведены на русский язык. А фундаментальные труды по истории религий Мирчи Элиаде, и ранняя работа Эволы «Языческий Империализм» являются одними из наиболее широкоизвестных, чтобы просто пройти мимо них, особенно учитывая важность политического аспекта в работах Доброслава.
Для того, чтобы сопоставить взгляды А. Добровольского с воззрениями традиционалистов – определить взаимную дистанцию – мы выделим несколько ключевых узлов в традиционализме и проведем сравнение на их основе.
- Представление о единой Примордиальной Традиции как о Древе и общем корне всех частных этнических традиций и религий. Иначе говоря, в своей эзотерической (внутренней, сокрытой) части все традиции и религии мира, в формах их собственной народной культуры, выражают единый Принцип.
- Утверждения о том, что реальность метафизической Традиции, трансцендентного уровня бытия, является доминирующей по отношению к современному профанному и вырожденческому миру. Человек, его индивидуальная и общественная жизнь, само общество и государство должны выстраиваться в четком согласии с сакральным порядком.
- Утверждения о том, что сегодня в эпоху Современности – Модерна, цепь передачи порвана, Традиция умерщвлена секулярной позитивистской наукой, профанирована проходимцами, сведшими её до развлечения светского общества; сведена до «обычая» и «привычки». Иначе, сегодня мы живем в анти-традиционное время, которое основоположники философии традиционализма справедливо называли Железным Веком или Кали-Югой.
Начнем с аспектов, которые приближают воззрения Доброслава к традиционалистам.
Наиболее близко Добровольского подводит к традиционализму радикальный опыт ухода от современной цивилизации в деревенское отшельничество. Как признавался сам отшельник, переезд стал осуществлением его давней мечты. Подобный этому жест ранее совершил и Рене Генон, уединившись в египетском Каире, уехав из Франции. Для русского язычника же переезд в деревню является логичным и органичным решением, хотя в этом опыте Доброслав представляет скорее исключение.
Взгляды кировского язычника и традиционалистов так же совпадают и в оценке того времени, в котором мы находимся – положение о том, что Золотой Век был в далеком прошлом, а сейчас человечество (общество, вера) деградирует является общим в их философиях. И можно утверждать, что нравственный языческий закон Доброслав ставил выше ценностей современного мира, и устраивал свою жизнь согласно именно ему, что так же совпадает с посылом Генона, Эволы и др.
Главным отдаляющим Доброслава от традиционализма аспектом является отсутствие упоминаний и самой концепции Примордиальной Традиции. Но в случае именно с ней ситуация требует пояснения о том, что же из себя представляет сама Примордиальная (Изначальная Традиция)? В среде традиционалистов есть несколько подходов к определению этой категории:
1) Примордиальная Традиция – это единая пра-религия архаического человека, со временем распадающаяся на множество частных религий, каждая из которых несет в себе отпечаток Изначальной Традиции (вертикальное подобие), и что позволяет находить общее и между самими традициями (горизонтальное сравнительное религиоведение).
Подобную такой концепции мысль мы можем найти в словах Доброслава о том, что «религия народов старше их истории» (Очерки природоведения, Доброслав), но это довольно косвенный аргумент в пользу единства мысли на основе этой концепции.
2) Иной взгляд заключается в том, что единая основа всех традиций (то, к чему они ведут Дух по ступеням духовного восхождения) – это Сакральное, пронизывающее и наполняющее все мироздание. Когда речь идет о Примордиальной Традиции в этом ключе под ней стоит понимать Сакральное, которое едино для всех традиций. К которому они ведут своих адептов через ступени посвящения (одними из первых ступеней такого пути можно принять обряды раскрещивания и имянаречения – введения в традицию) сопряженные с различными опытами сакральных переживаний (раскрытием разных аспектов сакральности). Рене Генон писал об инициации, что продвигаясь её ступенями к центру (метафизическому центру) все более стираются различия и раскрывается единый исток всех традиций. Если на формально и экзотерчиеском уровне мы видим больше различий между язычествами разных народов (находимся в оппозициях), то на эзотерическом, мистическом уровне мы видим больше единства; исчезает двойственность восприятия, раскрывая недвойственное видение. О недвойственности (ср. индуисткой Адвайта-Веданте) видения как высшего уровня познания Природы писал и сам Доброслав, указывая что достиг такого уровня что не разотождествляет себя и мир.
Так же нельзя упустить из виду неоплатонизм, влияние которого видно в онтологии Доброслава (которую, как и неоплатонизм, можно уверенно отнести к манифестационизму, доктрине проявления, manifesto ex Deo), и который, по сути, является «хребтом» традиционализма.
В таком приближении, учитывая большую разницу философского языка традиционалистов и Добровольского, можно констатировать вышеуказанные пересечения с традиционализмом, но нельзя заключить тождество идей.
Второй важный нюанс между традиционализмом и языческой философией Доброслава является отношение самих мэтров традиционализма к язычеству, и место язычества в общей системе традиционализма.
Среди отцов традиционализма первым в отношении язычества уместно вспомнить барона Юлиуса Эволу, написавшего труд «Языческий Империализм» и позднее довольно критическую статью «Против неоязычников». Эту статью часто берут за основу сторонники креационизма (принципа creatio ex nihil, общего для авраамических традиций) внутри традиционализма для критики сторонников язычества. Но, по сути, то, что критикует сам Эвола, зачастую критикуют и сами представители языческих традиций, включая и родноверие – это излишний материализм, обожествление низших стихийных проявлений Природы, почитание чуть ли не физических законов, а не Богов; построение своего видения через отрицание доминирующей христианской церкви и с опорой на церковные же тексты о язычниках. Иначе говоря – использование церковных обвинительных и хулительных текстов в создании базиса собственной веры. И третье, вытекающее из первого и второго – это неспособность подняться с уровня профанного натуризма и, скажем так, — экзальтированного одухотворения от чисто материально-природных явлений.
Наиболее критичным в отношении идеологии Доброслава является первый пункт критики Эволы, который можно кратко выразить термином «натуризм» — одухотворение, сверхпочитание Природы. Несомненно, многие мотивы и сам язык текстов Доброслава выражают глубокое почтение Природе, природным духам; воспевается лес как «родина» древних славян и т.п.; сам Добровольский так же называет себя как «пантеистом», так и «анимистом».
Здесь важно заметить, что мы отрицаем эволюционистский подход к классификациям религий, согласно которому анимизм находится на «нижней, более примитивной» ступени развития религий. Нам ближе подход румынского религиоведа, и «мягкого» традиционалиста в том числе, Мирчи Элиаде, который рассматривал различные архаические верования вне призмы прогрессистского шовинизма – т.е. рассматривает их как самодостаточные и отвечающие требованиям общества (в котором они исповедуются) религиозные системы. С точки зрения духовного самопознания, уровень духопоклонства, анимизма, можно отнести к начальным ступеням восхождения к высшему Недвойственному видению; очень много фольклорных свидетельств об обращениях к духам (прошения, обереги, заговоры, присказки) относятся к сельско-хозяйственной сфере, которой больше занимались представители рабочих сословий. Доброслав же в своем видении на первое место ставил охотничьи культы, уточняя что сельский образ жизни – это уже отпадение, шаг ниже.
Несомненно, данное место является одним из сложнейших для детального разбора и выяснения отношений между идеалами и стремлением традиционалистов к Высшей Мудрости и идеалами Доброслава. На наш взгляд ответы на последующие пункты критики неоязычества Эволой частично раскрывают и эту проблему, оставляя скорее поле нюансов и уточнений аналогий между языком Доброслава и традиционалистов: кто и что конкретно имел ввиду, и как это соответствовало друг другу на практическом опыте.
Ответ на второй пункт критики от Эволы – использование христианских же текстов как базы для реконструкции язычества – является самым простым в нашем обзоре, т.к. в становлении своей философии, а так же в своих трудах, Доброслав опирается на энциклопедические знания о природе, фольклоре, истории, этнографии, на известных философов и мистиков древности и современности. Но на первое место в процессе познания сакрального он ставит живые откровения Матери-Земли, общение с Природой. Вкупе с негативным отношением к авраамизму как таковому, очень сложно упрекнуть Доброслава в использовании церковных обвинительных текстов как авторитетного и достоверного источника о жизни и мудрости предков.
Третий и последний пункт критики отсылает нас и к первому пункту от барона, и к рассмотренному нами выше уровню Недвойственного восприятия мира, которые мы рассмотрели выше. С одной стороны замечание Эволы о том, что с уровня натуризма невозможно достичь Недвойственной реализации (нельзя перепрыгнуть ступени) – верно, и многочисленные симпатии анимизму и натуризму в трудах Доброслава подталкивают отнести его мировоззрение к этому уровню. Но мистическое видение Доброслава, его утверждения о Недвойственном видении как вершины познания, и заслуженное уважение и авторитет в русской языческой среде (как следствие его опыта и мудрости) явно указывают на то, что его место явно на высших ступенях реализации.
Одна из проблем заключается еще и в том, что Доброслав в своих текстах уделял мало внимания духовным практикам, больше сообщая результат, готовый духовный опыт, что затрудняет наш разбор этого критического момента. Так же мало внимания он уделял и обрядовому циклу, выделяя менее десятка важных праздников, среди которых наиболее выделялись дни Летнего и зимнего Солнцестояния и день Памяти Предков.
В итоге в этом вопросе мы займем следующую позицию: мы не сомневаемся в глубокой мудрости и реализации духовности Доброслава – это его «внутреннее» проявление. Внешнее проявление – это кировское отшельничество на селе, уход от современного мира ближе к Природе и пропаганда обращения к ней (Природе) как главному источнику Мудрости для людей во вне, для жителей городов и всех, кто интересуется родной верой. Наиболее проблематичным мы видим именно путь, духовное восхождение Доброслава (практики и опыты) и , скажем так, перевод его философии на язык традиционализма, с целью дать ответ на закономерную критику.
В итоге, на наш взгляд между воззрениями Доброслава и ортодоксального традиционализма (по Р. Генону) есть довольно большая дистанция и уместно говорить скорее о некоторых совпадениях и параллелях в философии и личном опыте патриархов традиционализма и русского язычества.
Но если мы обратимся к языческому крылу внутри традиционализма (Ю. Эвола, Ален де Бенуа, Д. Веннер) и развиваемому нами течению языческого традиционализма, то мы увидим, что эта дистанция заметно сокращается. Как один из важных примеров выделим, что и де Бенуа и Веннер, а так же и Доброслав считали появление монотеизма (креационизма) началом стремительной деградации человека, истоком современной проблемной цивилизации. В то время как первые традиционалисты рассматривали языческие и авраамические традиции вместе, как проявления Сакрального, и смело проводили аналогии между мифами креационизма и манифестационизма, в языческом традиционализме выделяется подход направленный на разграничение языческих и авраамических традиций согласно вышеизложенной позиции, и с большим акцентом на автохтонные дохристианские традиции (Д. Веннер).
Поэтому фигура и опыт Доброслава представляют большой интерес для языческого традиционализма и требуют более детального рассмотрения, уточнения нюансов и добавления уточняющих штрихов к тому наброску, который мы сделали выше.
Askr Svarte
2014 era vulgaris
